— Благодарю за беседу, мне есть над чем подумать.
На следующий день мы отправились в земли соседствующего маркизата. Ехать было ни много, ни мало — практически весь день, и то верхом. Небольшой городок на границе казалось был построен специально для знати. В нём не было домов простых горожан, разве что небольшие пристройки мастеров и продавцов при основных заведениях, коими являлись бесконечные магазины тканей, платьев, лент, а так же кофейни на открытых террасах. В общем всё, что может пригодиться для комфортного времяпровождения знати. Однако дальше всё оказалось не так печально и однообразно. Со временем показались магазины с дорожной одеждой. Ожидаемо, что вновь роскошной, но качественной. Весь город говорил о своём предназначении пограничных земель и помощи путникам высшего сословия.
Наконец мы подъехали к высокому зданию в три этажа с огромной зоной пристроек, ограждённых забором. Так понимаю, здесь и лошадей можно оставить. Внутрь нас пустили без вопросов, стражник у входа только мазнул взглядом по Кларис. Выходит, она частый гость здесь. Внутри в просторном холле нас встретил дворецкий, сразу учтиво кланяясь. Я успела удивиться просторному холлу первого этажа, но быстро сообразила, что такое место могло вместить в себя сразу много человек, что удобно для дальнейшего размещения. Гораздо больше меня заинтересовал и порадовал тот факт, как себя вёл отряд. За время наших странствований по разным королевствам они кажется наконец привыкли чувствовать себя свитой и высшим обществом. Сочетая расслабленный вид и безупречную осанку, они выглядели благородно. Только проведя с ними бок о бок последние годы я знала, что они уже внимательно изучили сколько где дверей и откуда можно ждать опасность.
Ожидаемо концерт музыки был запланирован только на вечер, так что день мы с Кларис потратили на то, чтобы подобрать наряды, пока отряд самовольно искал себе развлечения, блуждая по городу.
Сама баронесса ещё с утра распорядилась подготовить нам ложу, оповестив о том, кто будет гостем. Мне нравилось проводить время с Кларис. Будучи уроженкой Герфельда, она искусно владела его языком, понимая и считывая больше информации, чем было сказано, а потому виртуозно обходя неудобные вопросы и замолкая, если разговор уходил не в то русло.
Я была уверена, что уже знаю всё о Герфельде и меня не удивить, но… Но. Раньше хоровое многоголосие я слышала разве что в храмах. Воспевая небо, голоса были как правило мягки и возвышенны. Сейчас начало было таким же мягким, но только на первый взгляд. Начиная обволакивать, голоса словно захватывали в плен неги, не позволяя думать ни о чём. В то же время, из сладкого заточения и не хотелось бежать. Сознание одновременно возносилось к самому небу и вместе с тем с тем низкие голоса альтовых партий погружали сознание к самой Преисподней. Взмах дирижёра и вступают инструменты. Обычно хрупкие скрипки сейчас раскрывались с новой стороны, задавая не ритм, но направление мелодии. А вот и барабаны с трубами. Теперь точно только под землю. Никакого неба и света. Казалось бы и без агрессии, но ощущение мрачного благоговения, переходящего в нечто кошмарное и пугающее. И ровно в тот же миг, когда ещё секунда и можно бежать в панике, ведомой животным ужасом, раскрылось что-то ещё более глубинное и объёмное. Глубже чем страх. И дышать стало удивительно легко, хотя я и ощущала каждый вздох. Поразительно, как композитор может создать такое. Я была уверена, что эта тьма только моя, её никто не видит и не слышит. Но почему-то пришла мысль, что именно так звучит… жизнь? Каждодневная борьба. У каждого живого существа она своя, но понятна станет только тогда, когда рискнёшь заглянуть глубже, чем за страх. Наконец очередной жест дирижёра и хор умолк так же внезапно, как и начал. Остались только удары барабана. Монотонные, с большим интервалом. Звук словно возвращал сознание в реальность. Стихли и они. Несколько мгновений царствовала полная тишина, перед тем, как зал взорвался овациями. И то и другое было уместно, как финальный аккорд. Под поклоны и уход со сцены хористов я посмотрела на леди.