Совсем скоро мы вышли из холодных вод Фрайфола и стало тепло. Волосы начали активно виться от морского воздуха, поэтому в ход пошли тугие мелкие косы вдоль головы. С пониманием и уважением смотрела на деятельных матросов, головы которых были либо полностью, либо частично выбриты. На висках, так точно у всех. Нередко именно на них были нанесены рисунки чернилами, про которые и говорил Джулиано, когда я обратила его внимание на свои белые символы на руках. В открытой воде мы были одеты в удобное и комфортное. Плотные брюки, просторные рубахи с подвёрнутыми, либо совсем короткими рукавами и мягкие ботинки, в которых можно было удобно держать равновесие даже на качающемся судне.
Почти весь путь был спокоен и красив. Рыжая Бестия разрезала золотистым носом водную гладь, а паруса раздувались от ветра. На шторм мы в этот раз миновали стороной, но когда до конечной точки оставался буквально день, то всё пространство вокруг окутал густой туман, не позволяя увидеть ничего дальше пары метров.
Первым делом были опущены паруса. Тем не менее, стоять на месте судну не позволило течение, медленно, но верно продвигающее Рыжую Бестию дальше. Решив, что такие волны и течение чаще бывают вбили земли, капитаном Якеном было принято решение продолжить путь. Согласно рассуждениям моряков, если мы причалим к памятным островам, к коим и направлялись, то не будет необходимости и выжидать туман. Однако чем дальше продвигалось судно, тем сомнительней казалась идея. Постепенно сквозь туман по краям бортов стали появляться небольшие, но острые каменные выступы. Но отступать было поздно, потому как возвращаться назад чтобы переждать было ещё опаснее. Матросам приходилось постоянно сновать по палубе, выкрикивая стоящему у штурвала капитану где именно находятся ближайшие скалы, чтобы тот свернул и корабль не напоролся на них.
— Кто поёт? — Высказал Кетиль общую мысль, которую никто не решался озвучить.
Весь отряд сидел сейчас в кубрике, благоразумно решив не мешать матросам, напряжённо снующим по палубе. Всё же в открытом море — они в приоритете. Я же решила не оставлять свою стаю, чувствуя напряжение и беспокойство. Мне, как и всем не нравился плотный туман, тем более при соседстве с течением и острыми скалами.
После вопроса воина, все в очередной раз оглянулись, убеждаясь, что никто из присутствующих и не думает заниматься подобным.
— Может, всё успокоилось и матросы так зовут нас подняться? — Предположила Хелен.
— Очень сомнительно, но думаю стоит проверить. Всё же мне чудится напев именно с палубы.
Подняться наверх я намеревалась одна, но отряд слаженно поднялся и тоже направился к выходу. Так понимаю, всех слишком беспокоило странное звучание. Однако когда мы поднялись понятней не стало и вопросов только прибавилось. Матросы так же сообщали капитану о камнях, но только о самых крупных. Таких, которые было видно не перевалившись за борт. Впрочем, они и не говорили, предпочитая просто махать ярким лоскутом, привлекая внимание. Сам же Якен и вовсе стоял с повязкой на голове, плотно обмотанной вокруг ушей.
— У…Уходите обратно! Они… зовут! — Подошедший матрос выглядел измотанным, на лице отражалась скорбь, а тело было в напряжении, словно сведённое судорогой.
Пройдя мимо нас, он направился к борту, но не дойдя до края начал махать лоскутом капитану и ещё через мгновение мы действительно увидели взмывающейся ввысь осколок скалы. Странное звучание между тем на борту ощущалось в разы сильнее. Разливающееся ото всюду, оно было слишком мягким и тягучим для исполнения голоса, но и инструментальным его назвать было нельзя, ведь то и дело проступали отдельные обрывки бессвязных фраз. Понятно было только одно, что причина всего сейчас за бортом и именно её упорно не хотят видеть матросы. Очень странно, ведь чем ближе мы подходили к краю палубы, тем спокойнее и безмятежнее становилось в душе.
За бортом, у самого края водной глади клубы тумана приобретали очертания людей. Самых разных, от моряков в официальных камзолах до аристократичных дам с перьями в высоких причёсках. Все они шептали и протягивали руки с мольбой забрать их на борт и согреть.