Глава 6 "Агрессор"
Глядя на стремительно удаляющийся остров и крепость, всё больше сжималось сердце. Мыслей и эмоций было так много и они были на столько противоречивы, что в конечном счёте у меня не было сил ни на какую реакцию. К моменту, когда мы приблизились к скалам, окружающих островное королевство, весь Думонд казался вновь спокойным и величественным. Уже зная, как преодолеть рубеж, посадили в центре палубы Хелен, монотонно перебирающую струны с незамысловатым, но вполне земным мотивом. Я же поймала себя на мысли, что конкретно сейчас хотелось как раз забыться и не осознавать происходящее. Но слабость была по прежнему не допустима. Не сейчас. Не мне.
В каюте всё же рискнула оглядеть себя в закреплённое зеркало. Подозрения подтвердились, под челюстью, ровно как и на плече, набирал цвет фиолетовый кровоподтёк. Горько усмехнулась своему отражению. Столько сражаться и проводить времени в походах, а как была нежной аристократкой, так и осталась. Чуть задеть или ударить — сразу ссадины и гематомы.
Во Фрайфол мы вернулись совершенно в опустошённом состоянии. Воинам Фрайфола было крайне тесно с солдатами Герфельда, тем более если учесть что захваченный в Думонд груз тоже занимал много места. Вошли в град мы на столько измученные, что хотелось не пира в свою честь, а элементарно поесть и отдохнуть на мягких просторных кроватях.
Увидев спустившегося для встречи князя, моих сил хватило только на то, чтобы повиснуть в объятиях. Плакать или как-то ещё выражать эмоции не хотелось, но больше всего нуждалась именно в простой надёжной опоре и ощущении защищенности. О причинах случившегося отец решил спросить только на следующий день, когда наконец отдохнула на столько, чтобы связно говорить о чём-либо.
Первым желанием князя было немедленно собрать и направить войска. Но чем больше мы рассуждали, тем больше утверждались в том, что не стоит предпринимать решений с горяча. И речь даже не столько вопросе, «надо ли?», сколько в уточнении «как?». Мне было тяжело сообразить что-либо конкретное из-за внутренних переживаний, князь же не мог сконцентрироваться, глядя на следы от рук Эззиана на моём лице и выступающих из под одежды на плече.
Тем же днём, ближе к вечеру, я написала письмо Роберту.
«Любовь моя, я безмерно благодарна за твой поступок в крепости островов. Моя вина, что до последнего не осознавала мотивов Эззиана. В своё оправдание скажу, что моя честь не запятнана и моё сердце по прежнему принадлежит исключительно королю Герфельда, то есть тебе. Сейчас я в безопасности и
относительно
добром здравии, в родных стенах главного града Фрайфола. Искренне переживаю за тебя и ожидаю ответ. Как ты? По прежнему только твоя, Мэрианн.»
Письмо я переписывала несколько раз, перечитывая, зачёркивая и сжигая смятые листы. Хотелось сказать так много, но нужно было уложить ёмко. Пришлось вспомнить все уроки языку Герфельда. Не того, на котором говорят, а тот, на котором чувствуют. Вспомнить, что каждое слово имеет целую гамму звучаний и оттенков.
Теперь оставалось ждать и надеяться. Что жив, что здравствует и что ответит.
Вечером следующего дня было решено всё же устроить пир. Почему-то такой естественный обычай сейчас воспринимался как что-то далёкое и инородное. Как в первый раз, я наблюдала за приготовлениями дюжины помощников дворца, расставляющих приборы.
Ссадину на челюсти мне помог прикрыть Джулиано, вновь придя в покои с красками и кистями, с той лишь разницей, что в этот раз я вызвала его сама и попросила только прикрыть следы радушного приёма короля островов. Самому сициадцу неоднократно предлагали отплыть обратно на родину, но он отказывался, говоря, что с нами намного интереснее. Тот факт, что несколько раз мог умереть с его слов только добавлял остроты к ощущению жизни. Как минимум, новые сюжеты для баллад и баек в тавернах о том, как принц Сициад славно сражался бок о бок с княжной Фрайфола.
На торжество я надела красно-коричневое платье с широким подолом, не сковывающим движений. Поверх плеч надела короткую накидку, стороны которой скрепляли металлической брошью, украшенной россыпью мелких камней. Повинуясь мимолётному желанию даже надела корону, напоминая в первую очередь самой себе, что княжна. Вместе с тем взяла и меч. Конечно, я в безопасности, но сейчас хотелось его взять именно с намерением закрепить его на кресле княжны, обозначая всем повод к пиру. Эззиан оказался страшным человеком, но его мнение, что всегда буду на втором месте не давало покоя. Спрашивать у кого-либо не было смысла. Все скажут, что это не так, что отец, что стая, что подданные. Вот только не зависимо, правдивы ли их слова, они не дадут мне покоя, ведь будет казаться, что они сказаны со снисхождением. «…потому что вам это позволили, как позволяют малому ребёнку. Но решают всё равно всесильные взрослые.»