Страсберг ответил так: «На самом деле тебе будет не трудно поверить в комедийную ситуацию фильма. Ты ведь плохо сходишься с женщинами. Они тебе завидуют и тому подобное. Когда ты входишь в комнату, все мужчины стремятся к тебе, тогда как женщины отворачиваются, стараются держаться от тебя подальше. И вот неожиданно две девушки хотят стать твоими подругами. Ты им нравишься. Впервые в жизни у тебя целых две подружки».
«И я помню, — продолжал Страсберг, — как ее глаза загорелись настоящей благодарностью. Страхи покинули ее, Мэрилин была готова к работе, была готова полюбить своих новых «подружек» — Тони Кертиса и Джека Леммона».
Сюжет картины достаточно известен. Два музыканта Джо и Джерри (Тони Кертис и Джек Леммон) из Чикаго случайно попадают в переделку с гангстерами и вынуждены немедленно скрыться из города. Они переодеваются женщинами и в качестве Джозефины и Дафни нанимаются музыкантами в гастролирующий по стране оркестр. Там они встречаются с певицей Кэйн по кличке Сладенькая, которую играет Мэрилин Монро. Оба музыканта влюбляются в певицу, а она делится с ними мечтой выйти замуж за миллионера. Во Флориде Джо выдает себя за миллионера. Джо и Сладенькая попадают на яхту настоящего миллионера Озгуда Фильдинга, который немедленно влюбляется в «Дафни». Обе пары готовы сочетаться узами брака, но тут Джо и Джерри встречают в гостинице тех самых чикагских гангстеров, прибывших на всеамериканский съезд руководителей мафии. Чтобы остаться в живых, они убегают из гостиницы и находят убежище на яхте миллионера. Маски сброшены. К счастью Джо, «Сладенькая» по-прежнему хочет выйти за него замуж. Но и миллионер Озгуд, к удивлению Джерри, не прочь продолжить с ним отношения...
Миллер отправился с женой в Голливуд и проводил почти все время на площадке, в гримерной и в костюмерном цехе. Уайлдер был идеальным режиссером: его не смущало присутствие Миллера и Полы Страсберг.
Уайлдер отмечал, что Монро обладала отличным чувством юмора и, что еще важнее, чувством «качества» фильма. Когда все участники собрались после первого дня съемок, Уайлдер был в восторге от материала. Но Мэрилин позвонила ему и сказала, что ее первый проход был неудачен. Уайлдер бросил трубку и отправился к сценаристу. Они посмотрели эпизод еще раз и вынуждены были согласиться с актрисой: сцену необходимо переснять. Так возник ее первый проход по перрону вокзала сквозь клубы пара.
И зрители, и критики позднее особо отмечали этот эпизод, когда Сладенькая Мэрилин на высоченных каблуках семенит к уже отходящему поезду. В этот момент ее сзади словно ударяет огромный клуб дыма, который буквально выталкивает ее в центр группы девушек из оркестра.
Поначалу Уайлдер решил, что на этот раз работать с Монро будет легче, чем над «Зудом седьмого года». Но уже вскоре оказалось, что это не так. Вот, например, снималась сцена, в которой в вагоне среди девушек Сладенькая случайно роняет спрятанную под юбкой фляжку с виски. Как раз когда рядом стоит руководительница оркестра. Героиня Мэрилин по сценарию должна была выразить страх и удивление, скрыв эти эмоции хихиканьем.
«Мэрилин, дорогая, ты недостаточно выражаешь удивление», — остановил съемку режиссер. Актриса вообще не была уверена, что в этой сцене нужно выражать удивление. Страх — возможно, тревогу, что она может быть наказана, — да. Но не удивление. Сцена повторялась опять и опять.
«Стоп! — командовал режиссер. — Нет, Мэрилин, опять не получилось». В этот момент Уайлдер увидел, что Мэрилин начинает дрожать. «Это же так просто, — старался он смягчить критику, — даже не думай об этом. Это совсем простая реакция».
Но Мэрилин бросилась в глубину площадки, где стояла Пола. Совещание продолжалось бесконечно долго. Поначалу Уайлдер пытался сделать вид, что он чем-то занят: проверял камеру, переставлял свет. Но постепенно ему становилось все труднее сдерживать гнев, возмущение и унижение. Ведь режиссер — царь и бог на площадке, он принимает окончательное решение, его приказы выполняются беспрекословно. Однако Уайлдер, много переживший и перестрадавший в Германии и Европе, понимал, что надо сдерживаться, не доводить дело до открытого конфликта.
И его терпение было вознаграждено. Целый ряд сцен на натуре прошли без сучка и задоринки. Мэрилин помнила свой текст, точно выполняла все указания режиссера. Но при этом по требованию актрисы снимались бесконечные дубли. Тони Кертис, видя, как на двадцатом или тридцатом дубле его исполнение все ухудшается и ухудшается, просто возненавидел Мэрилин. Когда его спросили, что он чувствует, когда в сцене на борту яхты ему приходится целовать Монро, он ответил: «Я чувствую, словно я целую Гитлера».
«Мэрилин, дорогая, — обычно успокаивал актрису Уайлдер, — не волнуйся, мы сложим сцену в лучшем виде!» На что Мэрилин спокойно отвечала: «А кто волнуется?»
На самом деле Мэрилин находилась в состоянии постоянной неудовлетворенности своим исполнением. Миллер, как всегда, во всем винил Полу Страсберг, которая, как он считал, направляла актрису по ложному пути. Из-за постоянных опозданий и пересъемок отношения с режиссером и коллегами-актерами были напряженными. В прессе появились заметки, что Мэрилин просто не умеет играть. Да и Уайлдер, подчас, не мог сдержать свои чувства.
К примеру, Мэрилин приехала на студию в 9 часов, в руках у нее — толстая книга Тома Пейна «Права человека», которую ей порекомендовал прочитать Артур Миллер. После чего Уайлдер и вся группа в полной готовности ждали более двух часов. «Она хочет узнать немного обо всем человечестве, — заметил режиссер, — но не замечает людей вокруг себя». В 11.30 она все еще читала в вагончике. Наконец, Уайлдер послал помощника выяснить у актрисы, готова ли она к съемкам. Мэрилин открыла дверь и на вопрос сотрудника ответила просто: «А не пошел бы ты на х...!» — и захлопнула дверь перед его носом.
Но вот съемки начались, и Мэрилин не могла произнести простую фразу типа: «Это я, Сладенькая». Каждый раз она произносила фразу иначе, и каждый раз неправильно. «Я это, Сладенькая» или еще как-то. Снимался дубль за дублем. Леммон и Кертис вот уже несколько часов стояли в гриме на высоких каблуках. После тридцатого дубля режиссер попросил написать фразу на доске. Но и это не помогло...
В ноябре 1958 года съемки были наконец завершены. Билли Уайлдер так описал этот момент своей жизни: «Теперь, впервые за девять месяцев, я могу спать спокойно. Я могу смотреть на свою жену без желания ударить ее только потому, что она женщина». Такие комментарии в колонках светской хроники возмутили Артура и Мэрилин. Но после огромного успеха картины все раздоры были забыты, и мир с режиссером был восстановлен.
Почему же крупные режиссеры продолжали снимать Мэрилин, шли на любые жертвы, терпели все ее штучки, часами ждали ее на площадке? Самый простой ответ — ее огромная популярность, и не только в Америке, но и во всем мире.
Картина «Некоторые любят погорячее» стала лучшей в послужном списке Монро. Критики восторгались ее комедийным талантом. Один из рецензентов отметил, что Монро должна гордиться собой, ибо «она настолько убедительна, что начинаешь думать, что это она сама на экране, а не ее героиня». Фильм имел колоссальный коммерческий успех, и прежде всего благодаря Мэрилин. Но актриса, увидев фильм на предварительном просмотре, пришла в ужас... «Они не хотят признать меня настоящей актрисой. Я это знаю, — причитала она, — а я способна на большее».
Критика объявила «Некоторые любят погорячей» событием сезона, несомненной удачей творческого коллектива и актрисы. Тогда как Артур Миллер считал образ, созданный Мэрилин, бесцветным, а режиссуру — безвкусной. Кроме того, он был убежден, что поведение Билли Уайлдера на съемочной площадке привело ко второму выкидышу Мэрилин.