Я разочарован. Ни на лестнице, ни на улице батальона ОМОНа и бронетехники нет. Два «жигуленка» шестой модели. Шесть человек. Разве это серьезно? Разве это достойно схватки с таким отпетым негодяем, убийцей и международным террористом, как я? Мое самолюбие ущемлено и я клянусь отомстить милиции на первом же допросе.
Таинственный невидимка при ближайшем рассмотрении оказывается коротышкой в шикарной дубленке. Даже с моим, весьма средним ростом, через него можно перешагнуть в толпе и не заметить. Это еще больше меня заводит. Уж, коли, ловите убийцу, так отнеситесь к нему со всем уважением. У бандитов все поставлено на более солидную основу.
Меня настойчиво, но достаточно вежливо подталкивают в ближайшую «шестерку».
— Лезь, давай. — Бандиты, кстати, сначала напоили до полусмерти, а только потом решили на машине покатать. Из подъезда выныривает Вера Игнатьевна. На сей раз, она не рискнула взять с собой своего кобеля. И правильно: без собаки целее будет.
— Что, голубчик, доигрался? — Ни за что бы, не заподозрил в соседке такую смесь мстительности и сарказма.
— Все в порядке, Вера Игнатьевна. Обычное спецзадание. — Заявляю бодро. Прыжком усаживаюсь на заднее сиденье. От сумасшедшей боли, чуть не пробиваю крышу машины. Едва сдерживая стон, бросаю в открытую дверку. — Лейтенант, давай быстрее, опаздываем!
Участковый теряется:
— Я же никуда не еду…
— Испугались? Вам не место в органах!
— Успокойся, шут. — Малыш в штатском усаживается справа от меня и захлопывает дверку. — Поехали, Сережа.
Мы катим по вечернему городу. Светятся витрины, нервно мельтешит реклама. Плотный поток машин с трудом пробивается через месиво неубранного с дороги снега. Коммунальщики опять прозевали наступление зимы. Где грейдеры? Где бульдозеры? Где снегоуборочные машины? Хорошо еще поливалки на улицы не выпустили. Не проехав и пяти кварталов, сворачиваем во дворы. Я абсолютно убежден, что ни одного отделения милиции, ни одного опорного пункта здесь нет. Толи шофер решил заскочить домой пообедать, толи милиции бензин девать некуда. Протирая днище о глубокую ледяную колею, выползаем на улицу Гвардейцев. Останавливаемся у дома № 21. Вот это фокус! Точнее «СтарКус».
— Вылазь. — Пока я с открытым ртом изучал адрес порта прибытия, коротышка уже выскочил из машины. Он нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Роль портье ему не по вкусу. Если это люди Кускова, то их нервировать не стоит. Выползаю к дверке и чувствую, как с меня кусками отваливается короста. Конечно, я не в той форме, что бы по гостям и званым приемам бродить, но и отказывать людям неудобно. Не так поймут, чего доброго. И пристрелят. Обидно будет.
— Давай, давай. — мрачный тип, стороживший весь наш недолгий путь меня слева, вылазит следом за мной и пристраивается за спиной. Коротышка прокладывает путь в «светлое будущее». В небольшом холле офиса «СтарКус» действительно светло и даже мило. Половину холла занимает высокий аквариум с рыбками.
— Рыбки золотые? — С невинным видом интересуюсь я.
— Че? — вяло переспрашивает из-за спины мрачный.
— Желания выполняют?
— Пираньи. — Коротко консультирует меня мрачный тип. Маломерка, шедший впереди, исчезает за одной из светлых пластиковых дверей. — А желание выполняют. Только последнее.
Не нравится мне этот лапидарный стиль. Если и обо всем остальном разговор будет так же короток, то к утру мне не нужен будет адвокат. Только патологоанатом.
— Проходи. — Меня заталкивают в дверь, за которой только что исчез коротышка. В комнате кроме него никого нет. Пока я в холле разглядывал рыбок, он успел снять дубленку и теперь сидит в удобном офисном кресле. Добротный светлый шерстяной костюм, черная рубашка, белый галстук. Я бы не оделся так никогда. Гонорары не позволяют.
— Садись. — Коротышка указывает на кресло напротив себя. — Если можно, я постою. — Твердо решаю: станет интересоваться почему не хочу сидеть — предъявлю ему язвы. Надоело всем и каждому объяснять свои проблемы. Но коротышке нет дела до моих капризов.
— Хочешь — стой. — Он достает из пачки L&M сигарету. Нервно разминает ее. — Ну, я жду.
Хотя бы намекнул: чего ждет. Возможно, я с удовольствием это сделаю. Лучше соответствовать предъявляемым требованиям, чем превратиться в корм для пираний. Главное, чтобы это была не стойка на голове. С координацией вверх ногами у меня с детства проблемы.
— Что я должен сделать: спеть, станцевать или рассказать стишок с выражением? — У моего языка свободолюбия в десять раз больше, чем у всего остального организма.
— Весельчак? — Коротышка, не дожидаясь моего ответа, нажимает на звонок. Дверь за моей спиной открывается. — Сережа, клиенту весело.
Собираюсь оглянуться и объяснить причину своих слов, но получаю сильнейший пинок в самый эпицентр болевых ощущений. Поистине, оглянутся не успели…. Лечу к столу коротышки по пути собирая на себя мебель. Сережа, оказывается не только порулить мастер, но и ногами работает как Пеле.
— Еще вопросы есть? — Теперь я не вижу коротышку. Вижу только его начищенные штиблеты. Они у меня перед носом. Все остальное прикрыто столом.
— Нет. — У меня действительно к коротышке нет вопросов.
— Тогда говори.
Я выползаю из под стола. Спиной ощущаю присутствие Сережи. Пара часов такого тренинга и я научусь видеть затылком. Возможно, даже через стену. Вот так и проявляются экстрасенсорные способности. А зачем они мне? Я и так до последнего времени жил неплохо. На самом деле, вся проблема в некоммуникабельности человека. Именно элементарное неумение формулировать вопросы, неминуемо, приводит к возникновению локальных конфликтов. Хотя бы намекнул, что именно его интересует:
— Послушайте… — Я выдерживаю паузу, в ожидании, что мой собеседник представится. Но коротышка молчит. — Скажите: что вы хотите знать, и я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.
— Мне интересно услышать все о белом Мерседесе. — Он закуривает. Интересный тип: лицо, как у каменного идола, застыло, будто все мышцы парализованы, а пальцы — быстрые, нервные, все время в движении.
— Белый внедорожник Mercedes G 500, государственный регистрационный номер 47–35 НББ, на углу улиц Гвардейцев и Новой сбил на тротуаре моего брата. С места происшествия скрылся.
— Дальше. — Коротышка открывает рот, выпускает облако дыма и затыкает рот сигаретой.
— Собственно, это все, что я знаю. — Сзади бесшумно надвигается Сережа. Я торопливо добавляю. — В ГАИ Mercedes с таким номером не числится. Ни в общей базе данных, ни в рукописных списках. — Тень палача за мной замирает, но не отодвигается.
— За что кончил Рыжа? — Коротышка повторяет весь комплекс манипуляций с сигаретой и дымом, так, будто действует по раз и навсегда утвержденной программе.
— Я не… — Закончит мысль мне не дают. От боли закрываю глаза. Открыв, снова вижу знакомые штиблеты. Они, наверное, хотят, что бы я выучил на них каждую морщинку. Рыж, это, наверное, Рыжков, соображаю, выползая из-под стола. — Он начал стрелять, я ответил. Ему не повезло.
— Похоже на правду. Этот болван так и не научился пользоваться оружием. — Внезапная разговорчивость коротышки подействовала на меня расслабляюще.
— Кто был за рулем джипа в момент наезда?
— Не знаю. — Я быстро поворачиваюсь лицом к Сереже и повторяю еще раз. — Не знаю. Знал бы, давно его сдал в милицию.
— Почему за тобой охотился Рыж? — Встаю боком, так, что бы контролировать и Сережу и коротышку.
— У него спросите. — Эта фраза выглядит как издевательство. Быстро поправляюсь. — Его люди на этот вопрос ответят лучше. У них узнайте.
— Придет время — узнаем. — Коротышка бросает недокуренную сигарету в пепельницу. — Капитан Щеглов как на это дело завязан?
— Мне кажется, он очень не хочет, что бы кто-то что-нибудь узнал об этой истории.