— И совершенно верно, — убежденно сказала Пегги.
— Я полагаю, он отслужит примерно половину, не так ли? — спросила Лиз.
'Да. Когда он выйдет, ему будет пенсионный возраст. Как дела вчера в кабинете министров?
— Я просто записывал это. У нас был гость сэр Николас Помфрет. Очевидно, есть что-то горячее из прессы Шестой.
Уэтерби кивнул. — Итак, я понимаю. Мне только что звонил Джеффри Фейн. Он придет через полчаса. Я бы хотел, чтобы ты был там.
Лиз подняла бровь. Фейн был одним из коллег Уэтерби в МИ-6, сложным, умным и хитрым человеком, в первую очередь специалистом по Ближнему Востоку, но с широким кругом вопросов, касающихся операций МИ-6 в Великобритании. Она уже работала с ним раньше и пришла к выводу, что безопаснее либо вообще не ужинать с Джеффри Фейном, либо делать это длинной ложкой.
Теперь Лиз сказала: «Почему он говорит с нами об этом? Разве это не должно быть передано в службу безопасности?
— Подождем и посмотрим, что он скажет, — спокойно сказал Уэтерби. — Вы знаете, что премьер-министр много накручивает на эту конференцию. Бог знает, что произойдет, если это не удастся. Я думаю, что Ближний Восток находится в том, что американцы называют Салуном Последнего Шанса».
— На собрании были двое мужчин из Гросвенора.
— Энди Бокус был одним из них?
'Верно.'
«Начальник станции. Его зовут Бокус Громила, — с улыбкой сказал Уэзерби.
«С ним был приятель, парень по имени Брукхейвен. Он казался довольно милым.
— Не знаю его. Скоро увидимся.
— Я буду там, — сказала Лиз. Она сделала паузу, прежде чем спросить: «Фейн придет сам?»
'Да. Почему вы спрашиваете?'
Она пожала плечами. — Он послал Бруно Маккея на заседание кабинета министров.
Уэзерби поморщился, затем криво улыбнулся. — Нет, это просто Фейн, слава богу. Его достаточно сложно поймать, и Маккей не будет мутить воду. Тогда увидимся.
Он пошел по коридору, а Пегги вернулась к своему столу в кабинете открытой планировки.
Какое облегчение, что Чарльз снова у руля, подумала Лиз. Чарльз Уэтерби, бывший директор отдела по борьбе с терроризмом, несколько месяцев назад в том же году провел в отпуске по семейным обстоятельствам, ухаживая за двумя своими сыновьями, когда его жена, как считалось, умирала от неизлечимой болезни крови. В то же время Лиз перевели в отдел контрразведки, работая на ужасного Брайана Акерса, давнего воина времен холодной войны, который никак не мог понять, что отношения с Россией изменились. Лиз также приходилось управлять Брайаном Акерсом и Джеффри Фейном. Этот ирландский бизнес! Она все еще вздрогнула от этой мысли. Если бы Чарльз не вернулся в последнюю минуту, ей бы пришел конец. Это и так было достаточно плохо. Как бы то ни было, Чарльз занял место Аккерса, поскольку его жена, похоже, свернула за другой угол. Было неясно, насколько она больна — Чарльз никогда не говорил об этом.
Лиз снова посмотрела на краткий отчет, который она начала готовить накануне для своей еженедельной встречи с Чарльзом. Происходило много всего: офицер российской разведки сделал еще один проход, на этот раз к служащему низшего звена в Министерстве иностранных дел, который сразу же сообщил о контакте; иранца, выдававшего себя за саудовца, подозревали в попытке купить противотанковое оружие у британского производителя; цифры в китайском посольстве продолжали подозрительно расти. Она закончит его завтра, подумала она, когда Чарльз позвонил ей и сказал, что Фейн прибыл.
Она встала и заперла папку в шкафу, быстро провела рукой по волосам и стянула куртку.
ПЯТЬ
Многолетняя работа с Джеффри Фейном из МИ-6 научила Уэзерби самоконтролю. Он знал, что, как бы ни раздражал Фейн своей худощавой элегантной фигурой, хорошо скроенными костюмами, вялым видом и, прежде всего, своей привычкой сваливать на Чарльза неловкие ситуации на поздней стадии, худшее, что можно сделать, это показать раздражение. . Управление Джеффри Фейном было прекрасным искусством, и Чарльз гордился тем, что преуспел в этом не хуже других.
При этом, однако, он надеялся, что его переход к контрразведке будет означать меньше встреч с Фейном, который большую часть времени тратил на проблемы Ближнего Востока, особенно на терроризм. Но теперь, всего через несколько недель после возвращения на работу, он снова поймал себя на том, что смотрит через стол на Фейн, который удобно откинулся на одном из двух мягких кресел в кабинете Чарльза, пока они ждали Лиз Карлайл.
Избегая взгляда посетителя, Чарльз посмотрел через плечо Фейна через окно своего кабинета на широкий вид на Темзу во время отлива, где яркое солнце разбрасывало бриллиантовые блестки по небольшим отступающим волнам. По крайней мере, ему было за что поблагодарить Брайана Аккерса. Традиционно у директора контрразведки был один из лучших кабинетов в Thames House.
Аккерс в своей любопытной, навязчивой манере повернул свой стол спиной к виду, и одним из первых изменений Чарльза было то, что он повернул его. После этого он снял с книжных полок прижизненный сборник советологии Аккерса и заменил его собственной эклектичной библиотекой, собранной за годы службы. Единственная расточительность, которую он все еще позволял себе, заключалась в покупке книг, и он уже давно заполнил все пространство в доме недалеко от Ричмонда, которое теперь должно было вместить разнообразные вещи его сыновей-подростков, а также его и Джоанны.
Дверь его кабинета открылась, и вошла Лиз Карлайл, принесшая, по крайней мере, Чарльзу глоток свежего воздуха и заметное облегчение духа. К этому времени Чарльз признался себе, что большую часть удовольствия, которое он получал от своей работы, составляла близость Лиз. Он находил ее очень привлекательной — не только ее внешность, ровный взгляд, стройная фигура и гладкие каштановые волосы, но и ее прямой, приземленный характер, ее честность и ее быстрая интуиция.
Он думал, что она тоже сочувствует ему, но она мало что выдавала. Он знал, что она ничего от него не ждала, а пока Джоанна была жива, он не мог ничего от нее ожидать. Но это не избавило его от примеси ревности, которую он всегда чувствовал, когда видел влечение к ней другого мужчины.