Эни тогда не сказала ни слова, только благодарно сжала его руку.
— Я не скажу, раз ты не хочешь, — пообещала Эни. — Честно, не скажу. Только возвращайтесь, я... Мне, может, впервые хорошо стало сейчас. И ты, и Айзек, и даже Жаба эта... возвращайтесь.
— Спасибо, — только и выдавил Джек.
— Что она тебе сказала? — быстро спросил Айзек, когда они с Чарли и Эни разошлись.
— Она действительно меня узнала. Но сначала перепутала с пациентом.
— Значит, все ж врач? — неизвестно чему обрадовался Жак.
— Ага.
— А почему в сторонке шептались? — не отстал Айзек.
— Потому что проктологом был. В задницах ковырялся! А она не хотела, чтоб вы надо мной ржали... Вот как сейчас. Уроды... Двигаем, ну что встали?
— Слушай, а что ты там найти хочешь? — спросил Айзек уже на ходу.
— Что-нибудь, что поможет мне вспомнить. Какого... Почему ты за нами ходишь? — вернул вопрос Джек.
— А я тоже пытаюсь вспомнить. Тебя вот.
— Один я тут ничего не вспоминаю. Только вот веду, х-хе...
— Жаба...
— Заткнуться, да?
— Но ты ведь и вправду мне знаком, — спустя минуту произнес Айзек. — Ручаюсь, будь у меня целая башка, я бы тебя вспомнил.
— Наличие мозга ни на что не влияет. То есть, не влияет, если ты уже мертв. Иначе бы зомби погибали, лишившись головы.
— Может, ты и доктор, а я с половиной башки уже больше года живу... Заткнись, Жаба. И провалы в памяти — случаются.
— С памятью у нас всех плохо.
— Темнишь, Джек.
— Да пошел ты...
Беззлобные перебранки, равнодушные «посылы» и ничего не значащие ругательства — все это тоже было очень знакомо. Как будто не раз и не два Джек так говорил, как будто подобное общение было нормой.
«Код три-ноль», — подумал он, задрав голову и глядя на люк. И чуть было не произнес это вслух. Три-ноль — значит максимальный риск. Наверху может быть что угодно. Но знать про «три-ноль» его спутникам необязательно.
Он выбрался, вытащил Жака — тот, конечно, давно приноровился ползать вниз и вверх по лестнице, но делал это жутко медленно. Довольный Жаба огляделся и принялся деловито обходить-осматривать асфальт. Искал что-то, а что — Джек сам понятия не имел. Но все же — Жак старался. Жаба...
Айзек, поднявшись, не спешил отходить от люка.
— Паршивое место, — поделился зомби. — Помнится, скрывался я в этом гипермаркете.
— И что?
— Не помню дальше. Как отрезало, — Айзек осклабился и чуть наклонил голову. — Только вот помню — что-то нехорошее.
Жак тем временем, кажется, пытался залезть под машину. Их, машин, здесь осталось всего три штуки — две разбитые в хлам тачки неподалеку от люка и грузовик со снятыми колесами у ворот центра.
«Вот же козлы, а? Джек, ну ты глянь — колеса слямзили! Зачем?.. А такая классная машинка была бы...»
— Ничего не могу вспомнить.
— А ты б под ноги поглядел.
Судя по темным брызгам крови, место его, Джека, смерти. Пуля прошла навылет, а значит...
— Кровь — веером, — вправо. Значит, стоял я вот так... Значит, пуля...
Пуля пробила боковое стекло развалюхи рядом и осталась в машине — довольно быстро Джек нашел то, что от нее осталось.
— Как не в первый раз, — настороженно сказал Айзек. — Ну-ка... С оружием хорошо обращаешься, про охотников много знаешь, опять же...
— Видать, охотник меня и прикончил, — Джек потер лоб и попытался улыбнуться.
— Охотники умнее поступают. Джек... А встань-ка вот так, — Айзек заставил Джека встать спиной к нему. — И обернись, через плечо.
Джек сделал, как он просил, мысленно молясь о... о чем-нибудь! Чтобы на Айзека свалился холодильник! Или чтоб рядом обнаружился охотник с огнеметом! Хоть что-нибудь, ну, пожалуйста!
— Ты... — выдавил Айзек. — Вот так помню...
— Айзек, да ты что...
Айзек с размаху ударил его в челюсть.
— Нравится?!
Завопил Жаба, Джек упал на асфальт. Не растерялся и врезал ногой по Айзековой коленке, но какое дело трупу до боли? Айзек заржал и кинулся на него.
— Что, — говорил он, не забывая бить Джека по лицу, — понял теперь, каково? Боли-то нет, но башку я тебе разобью, сам попробуешь...
Джек дрался и с каждой секундой, с каждым мгновением вспоминал больше и больше. Движения стали четче, удары сильнее и точнее, да и Жаба колошматил Айзека, не переставая что-то кричать.
— Тварь, — прошипел Джек, когда удалось придавить грудь Айзека коленом и перехватить руки. — Хоть и мертвый, но охотник-то всегда такого, как ты, уложит.
Айзек вновь рассмеялся, на этот раз беззвучно — только кривились разбитые губы, обнажая осколки зубов. Жаба опустил руки и растерянно взглянул на Джека.
— Видишь, жабомордый, какого дружка ты себе нашел? Охо-о-отничка. Славного такого малого, который стрелял и жег наших каждый день, а мне как-то и вовсе голову снес! С тех пор и провалы... А знаешь ты, охотничек, каково это — когда мало того что умер, так еще и ни прошлую, ни нынешнюю жизнь толком вспомнить не можешь?
— Ты меня сожрать хотел!
Айзек только ухмыльнулся — а что, Джек, разве не понимаешь теперь, какой голод нами движет?
— Выходит, вы квиты, — буркнул Жаба. — Что, придурки, полегчало?
Джек молча поднялся.
— Теперь он — наш, — продолжил Жаба. — Ведь так, Джек?
— Так... А что, незаметно? Ты мне руку вывернул, — сустав с хрустом встал на место.
— Если б сыт не был, сожрал бы.
— Силенок мало.
— И все равно, — Айзек упрямо мотнул головой, поднимаясь, — охотник, а значит — верить нельзя. Может... Может, он сам и застрелился, чтоб к нам попасть.
— Идиот ты, что ли? — охнул Жаба.
Джек молча показал ему свой револьвер с полным барабаном.
— Другого оружия не было. Жак докажет.
— Доказываю. То есть, нож был, но им же не застрелишься.
Джек вновь потер лоб — уже разбитый. Теперь он хотя бы был уверен в своем прошлом.
***
Охотников никто не ждал. Вот совсем. Эни и Чарли ждали Джека, Айзека и Жабу, а охотников — никто.
Да и они никогда не спускались под землю. Мертвые легко заметили живых. Последним было слишком тяжело и непривычно, а еще — они производили шум. Для существа, не дышащего и способного подолгу не шевелиться, — практически оглушающий шум.
Поэтому заметили их быстро. Натаниэль не успел далеко отойти от места стоянки — быстро вернулся и скомандовал уходить. Зомби переполошились, но обошлось без криков. На поверхность они вылезали на свой страх и риск, значит — охотники здесь тоже явно не в своей тарелке. Обыкновенное разделение — даже, в общем-то, логичное и справедливое.
— Как можно быстрее, — просто сказал Натаниэль. — Но тихо. Всем ясно? Кто с оружием — последними, прикрывать.
— Я не пойду.
— Ну и дурак, — Натаниэля ничто не могло удивить, так что на Джека он даже не взглянул.
Уходили и вправду быстро и тихо. Эни ничего не сказала на прощанье, Айзек, кажется, засомневался, стоит ли идти со всеми, но все-таки ушел.
Только вот Жаба... Жаба, на которого всем было плевать. Джек, привалившись к стене и зажав в зубах фонарик, наблюдал, как калека-зомби, на максимальной своей скорости, ползет до поворота — в то время как все остальные давным-давно за ним скрылись.
Жаба обернулся — Джек помахал ему рукой и отключил фонарик, окунувшись в темноту. Стоит пройти немного, свернуть, а потом включить его снова. Так он не выдаст сбежавших, если охотники и впрямь очень близко.