Удивиться и правда было чему: вся боковая стена, сплошь затянутая трубами, узлами и сочленениями паропроводов вздрогнула и раздвинулась, как обычная двустворчатая дверь. В открывшемся чернеющем проеме вспыхнул железнодорожный фонарь. Прямо за стеной располагалась небольшая платформа, у которой на рельсах стоял вагон-паромотриса. Подземная железная дорога тянулась в темноту тоннеля.
– Невероятно! – воскликнул доктор Горрин.
Доктор Доу был поражен не меньше. Он бросился на платформу, заглянул в рубку, затем – в грузовое отделение, но внутри никого не было.
– Где тела? Куда они подевались?
– Я отправил их к доктору Загеби за десять минут до вашего прихода. Здесь два мертвецких вагона. Этот, что вы видите, предназначен для дополнительной отправки в случае крушений или катастроф в городе с большим количеством жертв. Его запускали всего пару раз.
– То есть, он на ходу.
– Вы опоздали, доктор. Вам не спасти вашего парня… Он уже и не жилец, поди. Из лаборатории доктора Загеби не возвращаются!
Доктор Доу замер. Доктор Горрин округлил глаза.
– Что вы сказали?
– Он попадет к доктору Загеби очень скоро. Думаю, меньше, чем через час. И тогда доктор сделает с ним то же, что он делает с мертвыми.
– Вы хотите сказать, он жив?
– Ну да, – с удивлением поглядел на доктора Доу котельщик. – Вы ведь поэтому так раскочегарились? Пытаетесь его спасти? Иногда доктору Загеби отправляются… я их называю «спляки» – живые, но усыпленные. Для его процедур…
Доктор Доу подошел к Подвальщику и потянулся к своему саквояжу. Он выглядел собранным и решительным – казалось, все эмоции и чувства в нем умерли в одночасье, словно мухи, прихлопнутые газетой.
– Вы ведь сами сказали, Дитер, что это грязное, мерзкое дело, так?
Достав из саквояжа шприц, доктор Доу наполнил его прямо через пробку какой-то склянки жуткой рубиновой жидкостью.
– Э-э-э… говорил, да… что вы делаете?
– Вы говорили, что, будь ваша воля, вы бы бросили это дело, так?
Доктор Доу приставил шприц к горлу старика.
– Вы… вы меня убьете?
Судя по пустым холодным глазам доктора Доу и мертвенно бесстрастному лицу, он явно собирался сделать именно это.
Игла вошла в шею, поршень с легким шуршанием выдавил микстуру.
– Нет, Дитер, – сказал доктор Доу. – Мы отправляемся следом за ушедшим вагоном. И когда я говорю «мы», я подразумеваю, что вы отправляетесь с нами.
– Но я… я не…
– Вы встанете за рычаги этого вагона, а затем проведете нас к лаборатории Загеби и поможете освободить моего пациента. Это ваш шанс бросить свое «грязное, мерзкое дело» и хоть как-то исправить содеянное. Если вы попытаетесь помешать нам или предупредить Загеби, вот тогда я вас убью. Вы меня поняли, Дитер?
Котельщик бросил взгляд на стоявшего за спиной доктора Доу аутопсиста и кивнул. Он был в ужасе, губы его дрожали, из-под кожаного шлема тек пот.
– Надеюсь, вы знаете, что делаете, доктор, – выдавил он и повел ожившими плечами, – потому что мы отправляемся в логово некромеханика доктора Моргга.
Часть вторая. Мертвая машинерия.
Часть вторая. Мертвая машинерия.
Вагон трясся, вздрагивал и так сильно качался, что казалось, он вот-вот перевернется. Ржавая жесть обшивки постоянно лязгала, словно ее царапали чьи-то когти, колеса отстукивали по рельсам, и в такт им билось одно перепуганное сердце.
Леопольд Пруддс лежал на полке, отраставшей от борта. Несмотря на то, что его прикрепили к ней ремнями, из-за неровного хода вагона он то и дело скользил и елозил, от тряски внутри у него все подпрыгивало.
«Видимо, так чувствует себя бандероль в брюхе почтового поезда», – думал Лео.
Путь под землей длился, по ощущениям, уже целую вечность, но открывать глаза он не решался (вдруг сейчас на него кто-то глядит?) и продолжал прикидываться бандеролью, ведь нет ничего глупее, чем выдать себя после того, как продержался столько времени.
Лео остался в сознании даже после укола, ни на мгновение не погружаясь в сон. Побочный эффект пилюль от хандры, которые прописал ему доктор Доу, отменял действие любого снотворного, и до недавнего времени Лео воспринимал его довольно болезненно: порой неимоверно хотелось забыться. Кто мог знать, что однажды этот дрянной побочный эффект ему поможет?
Притворяться спящим и не реагировать на творящиеся рядом мерзости, было трудно. Пару раз Лео казалось, что его вот-вот разоблачат, но множество бессонных ночей и часы постылого бодрствования с закрытыми глазами сыграли свою роль.