– Я знаю, что это опасно, но это точно лучше, чем попасть в лапы к доктору Загеби. Он проводит какие-то жуткие эксперименты на мертвых, думаю, и мы ему нужны для чего-то подобного. Боюсь, даже самые печальные последствия прыжка из вагона – не худшая участь. Но так у нас хотя бы появится шанс. Я попытаюсь открыть дверь. Будьте здесь…
– Мистер Пруддс…
Лиззи Хоппер, видимо, хотела его отговорить, но Лео приставил палец к губам и, придерживаясь за борт вагона, двинулся к грузовым дверям. Он старался не наступать на мертвецов, но это не всегда удавалось.
– Извините… – бормотал Лео, – прошу прощения… я не нарочно… простите меня…
Добравшись до дверей, Лео взялся за ручку и подергал – раздалось звяканье цепи. На всякий случай он дернул ручку еще пару раз и вернулся к попутчице.
– Заперто, – сообщил Лео. – Снаружи висит замок, отсюда дверь не открыть…
…Они сидели рядом на полке едущего сквозь тьму мертвецкого вагона. Две угрюмые фигурки в больничных рубахах.
Элизабет Хоппер задумчиво глядела на попутчика и все еще мало что понимала.
Этот Леопольд Пруддс был странным человеком. Она видела его в своем квартале. Вечно понурый, молчаливый, прикидывается тенью. Конечно же, он входил в список «типов, не заслуживающих доверия», который вел ее брат. Лиззи слышала, что говорили о «младшем Пруддсе» в лавке и на почте: что он не в своем уме и по нему плачет психушка. И признаться, была склонна согласиться с этим. Она прежде не перекинулась с ним и словом, но пересуды сделали свое дело, и всякий раз, как он попадался ей на глаза, день становился словно бы чуть темнее, а на небе сгущалось очередное облако.
И вот он в этом вагоне, с ней, – пытается изобрести план побега, хмуря брови и едва слышно бормоча: «Я что-нибудь придумаю… Обязательно что-нибудь придумаю…»
Кажется, Леопольд Пруддс впал в отчаяние.
Несмотря на то, что Лиззи и сама очень боялась, ей вдруг захотелось сказать ему что-то утешительное, но все же… по его собственным словам, в вагон попал он по доброй воле. Это было подозрительно.
– Почему вы здесь? – спросила она. – Как вы оказались в больнице?
– Я не…
– Вы говорите, что хотите помочь, но как я могу вам верить, если вы что-то скрываете, мистер Пруддс?
– Прошу, называйте меня Леопольд или Лео – как пожелаете. Мне нечего скрывать. Я потом вам все расскажу – сперва нужно придумать, как отсюда…
– Леопольд! – прервала его Лиззи и попыталась добавить в шепот как можно больше строгости – таким тоном она говорила с братом, когда тот совершал очередную глупость. – Никаких «потом». Вы расскажете мне все прямо сейчас.
Попутчик понял, что отвертеться не выйдет. Опустив голову и тяжело вздохнув, он сказал:
– Понимаете, я умер… Да, не удивляйтесь. Три года назад. Я болел, а потом умер. Но при этом как-то остался, в некотором роде, жив. Доктор Доу уверен в том, что…
– Доктор Доу? Из переулка Трокар? Мой брат говорит, что он высокомерный и злой и что он вечно строит козни, чтобы мешать полиции.
– Многие дурно о нем отзываются, но на самом деле он очень хороший, – возразил Лео. – Так вот, доктор Доу говорит, что я вовсе не умер. Говорит, что это редкая болезнь разума и иногда живые люди думают, что они умерли.
– Вы не очень похожи на мертвого, – заметила Лиззи. – Вы совсем не похожи… на них.
Она бросила взгляд на мертвецов и быстро отвернулась.
– Быть может, снаружи, но я ощущаю себя мертвым – это ужасное, невыносимое чувство. – Он робко посмотрел на нее. – Я вижу, вы испуганы…
– Нет-нет, – Лиззи помотала головой. – Я просто не понимаю…
– Мир вокруг кажется чужим, подсмотренным в замочную скважину. У меня будто открытая рана, но из нее вместо крови сочится то, что доктор Доу называет жизненной энергией. В последнее время ее осталось очень мало, и я уже почувствовал, что приближается мой настоящий конец. А потом появились вы…
– Я? – удивленно прошептала Лиззи.
– Да. В мешке. Я был на кладбище, когда те типы вас похитили. Видел, что они с вами сделали. И я просто не мог остаться в стороне. Я подумал, что, быть может, если помогу несчастной, которая попала в беду, мое существование обретет хоть какое-то подобие смысла. Или… пусть это будет последнее, что я сделаю. Что-то хорошее, что-то доброе перед самым концом, понимаете?
Лиззи глядела на него не моргая и, казалось, не дыша. Лео продолжал:
– Там, на кладбище, я дождался, когда они сядут в свой экипаж, подкрался к нему и попытался открыть кофр, в котором вас держали, но сломать замок мне так и не удалось. А затем экипаж поехал, и я забрался на кофр. Мы покинули кладбище. Экипаж двигался по тесным улочкам и проходным дворам, минуя стороной перекрестки с полицейскими тумбами. За все время пути я увидел констебля лишь один раз – меня посетила мысль позвать на помощь, но я не решился. Вы знаете, полиция в Тремпл-Толл… Бабушка говорит, что с ними ни за что нельзя связываться, да и дядя Джеральд постоянно попадает в их «собачник» – вы бы слышали, какими словами он потом называет констеблей. Хотя вам такого лучше не слышать. Если бы я только знал, что эти мерзавцы похитили именно вас, разумеется, я бы тут же сообщил вашему брату, но до того, как вы назвались в палате, я не имел представления, кого пытался спасти.