Они остановились. Лео закусил губу, а Лиззи заплакала от отчаяния. Хуже было даже не то, что им преградили путь, а то, кто это был.
«Я так и знал, – с ужасом подумал Лео. – Это не просто городская легенда…»
Жуткие фигуры двинулись к беглецам, высвечивая их лучами вмонтированных в головы глаз-фонарей.
Лео обернулся. Их окружили – со стороны станции приближались другие кошмарные существа. Они шли к ним своей нетвердой ломаной походкой, скрипя металлическими сочленениями суставов, из вживленных в спины и плечи труб вырывался черный дым… Нет, это были не люди. Но и не автоматоны. В телах идущих к Лео и Лиззи монстров механика срасталась с мертвой человеческой плотью.
Вот они, настоящие живые мертвецы. Некроконструкты…
Леопольд Пруддс до боли четко осознал, что он не такой же, как они. Совсем на них не похож. Если бы доктор Доу был сейчас здесь, он не преминул бы сказать: «Я же говорил».
«Вот и все, – пронеслась в голове мысль. – Мы попались».
Лео покрепче сжал тоненькую ладошку Лиззи.
***
Тоннель, по которому двигался вагон, был очень старым – его проложили, видимо, еще в те времена, когда Тремпл-Толл процветал. Тогда власти Саквояжного района планировали воплотить в жизнь масштабный проект по созданию подземной рельсовой сети. Значительную часть ее успели построить, но ни один маршрут так и не запустили. Видимо, данный путь был ответвлением этой сети.
– Быстрее, – все твердил доктор Доу, нервно сжимая скобу поручня. – Быстрее…
– Мы и так идем на всех парах, – отвечал Подвальщик. – Вряд ли вы поможете вашему парню, если мы потерпим крушение…
Доктор Доу глядел в черноту окна, и ему казалось, будто их вагон углубляется в бездну. Тьма отступала, отгоняемая прожекторами, словно стая кладбищенских псов от звука выстрела, но затем стремительно затягивала свои раны, сплеталась, клубилась и казалась бесконечной.
– Мы под каналом, – буркнул Дитер, но доктор Доу и так это понял: из-под сводов капала вода, просачиваясь сквозь щели между камнями. Характерные запахи машинного масла и керосина не давали усомниться – это не просто дождь.
– Фли, – сказал доктор Горрин, сжимавший край перегородки и очень переживавший о своем обеде, которому в желудке было отнюдь не спокойно. – Тоннель ведет в Блошиный район.
– Значит, и об этом слухи не врали.
Городская легенда оживала прямо на глазах. Некромеханик из Фли, жуткое существо, охотящееся по ночам и похищающее последнее, что осталось у бедолаг, – посмертный покой… Он обитает в потемках, сращивает жилы и пружины, и людские тела для него – всего лишь детали в его кошмарных машинах. Это не просто реанимирование… Это создание новой извращенной жизни из мертвой плоти и металлических частей.
И вот они едут в лабораторию безумца, для которого чужая смерть – просто возможность творить тварей. Тварей, лишенных разума и души, движимых одной лишь злой волей своего создателя.
– Как давно все это происходит? – спросил доктор Доу.
Подвальщик угрюмо молчал, сгорбившись за рычагами.
– Дитер! – раздраженно воскликнул доктор Горрин, призывая старика к ответу.
– Немногим более трех месяцев.
– Но ведь жуткие истории о докторе Моргге ходят уже много лет…
– Видимо, три месяца назад зародился именно больничный заговор, – предположил аутопсист. – А до того доктор Моргг лично добывал материал для своих изысканий.
– Но какая польза от его экспериментов для больницы? Что они получают?
Подвальщик лишь пожал плечами: мол, мне-то откуда знать?
– Я думаю, – начал Горрин, – Моргг делится с ними своими исследованиями. Они поставляют ему трупный материал, а за это он передает им изобретения, которые создает во время своих опытов. Вы слышали про новую хирургическую машину, которая штопает раны с невиданной скоростью и точностью? Не удивлюсь, если ее изобрел Моргг.
– «Паучиха»? – доктор Доу удивленно поглядел на Горрина. – Но я думал, это разработка Хирург-коллегии из университета «Ран и Швов». Ее не в Старом центре изобрели?
Во взгляде доктора Горрина поселилась мрачная задумчивость:
– Видимо, как и много чего другого, что приписывают университетским, – сказал он. – Эти бездари забирают себе всю славу, в то время как подлинный гений трудится в тени, презираемый и ненавидимый. Не скажу, что я обо всем догадался давно, но, помню, меня весьма удивил тот всплеск невероятных изобретений в медицине и, в частности, в хирургии и патологоанатомической практике, которые увидели свет за три только последних месяца… И если все это правда, доктор Загеби, он же Моргг, гений.