– Он безумец.
– Как мне кажется, польза от его работы во много раз превышает…
– Польза? – раздраженно перебил Натаниэль Доу. – Напомню вам, доктор, что вы упустили из уравнения тех, кого Дитер называет «спляками». Мой пациент и все те, кого грузят в мертвецкий вагон… Кто знает, сколько живых, сколько несчастных, поглощенных ужасом и непониманием того, чем они подобное заслужили, отправились на стол к доктору Морггу.
Дитер опустил голову.
– Сколько еще? – спросил доктор Доу.
– Недолго… Станция «Моргг» в десяти минутах.
Доктор Горрин хмуро почесал нос – кажется, он уже жалел о своем неосмотрительном порыве сопровождать доктора Доу, и, если бы представился второй шанс принять решение, вряд ли он был бы здесь. Хотя… кого он обманывает.
– Меня больше волнует, – спросил аутопсист, – что мы станем делать, когда там окажемся. У вас есть план, доктор?
– Спасти мальчишку. Если получится, не допустить издевательств над телами несчастных.
– Это цель, а не план. Полагаю, помимо самого доктора Моргга, нас там будет ждать еще и сонм его творений. Боюсь даже представить, сколько в действительности он создал своих некроконструктов… некроконструкты – какое изящное и всеобъемлющее определение…
– Рад, что вы в восторге от безумца и порождений его больного разума, Горрин, но я должен знать, что смогу на вас положиться, когда мы окажемся на станции «Моргг».
– Разумеется.
– Тогда я расскажу вам свой план…
Доктор Доу отошел за перегородку и, не теряя из виду Дитера, зашептал. Горрин, слушая его, то и дело пытался что-то возразить или уточнить – даже спорить, но в итоге лишь вынужденно покивал и сказал:
– Это лучший из планов! Напоминает любимый многими план по эффектному укорачиванию себе жизни. Вы решили убить всех? И, в частности, нас самих?
– Вовсе нет. – Доктор Доу решил, что Горрин шутит. – С чего вы взяли?
Доктор Горрин покачал головой, а Натаниэль Доу открыл саквояж и, покопавшись в нем, начал смешивать порошки и жидкие лекарства в склянках.
Глядя на него, доктор Горрин усмехнулся.
– Хорошо, что я не расстаюсь со своим сводным братом мистером «Шиллером», – хвастливо заявил он и достал из своего саквояжа револьвер. – Я очень метко стреляю, знаете ли, практически без промаха!
Доктор Доу терпеть не мог оружие и с предубеждением относился к тем, кто его использует, но сейчас даже он не мог не признать, что револьвер доктора Горрина в данной ситуации придется как нельзя кстати.
– Быть может, в вашем саквояже есть еще что-то, что увеличит наши шансы?
– Может, и есть…
– Неопределенность сейчас не к месту, доктор.
– Зато ваше коронное занудство уж точно к месту, доктор.
– Это не занудство, а трезвое восприятие ситуации.
– Нет, это именно что треклятое занудство. И из-за вас мы отправимся на тот свет грустными. Я только этого и пытаюсь избежать.
– Быть может, вы бы лучше попытались избежать самой отправки на тот свет?
Доктор Горрин уже собирался что-то ответить – кажется, он припас нечто действительно остроумное, но его прервали:
– Станция «Моргг», – сообщил старик, и доктора перестали спорить.
– Дитер, остановите вагон в тоннеле, – велел Натаниэль Доу. – Двух сотен ярдов от станции хватит.
Подвальщик кивнул и начал тормозить.
– Надеюсь, мы выберемся отсюда живыми, – сказал доктор Горрин. Револьвер дрогнул в его руке.
***
– Воршек! Мне нужны руки № 8 и № 11. И еще нервяная нить.
– Слушаюсь, доктор!
Колеса зашуршали по каменному полу. Небольшая фигурка, покачиваясь вперед-назад, пронеслась из одного конца лаборатории в другой и подкатила к доктору Загеби, склонившемуся над одним из анатомических столов.
Некромеханик отвлекся от изучения образца, повернулся к помощнику и протянул ему свои руки.
Ассистент открутил сперва одну докторскую кисть, затем другую, после чего установил те, что принес с собой. Со звоном провернувшись вокруг своей оси, новые кисти встали на места. Щелкнули зажимы.
– Поднимай его. – Некромеханик повел пальцами, словно привыкая к ним. – Начинаем…
– Слушаюсь, доктор!
Воршек принялся вращать ручку, и анатомический стол вместе с прикрепленным к нему ремнями человеком встал вертикально, как зеркало на стойке. Мертвец был не на столе, а в нем, будто в некоей раме, напоминая жуткую картину в полный рост.