- Великая богиня! - прохрипел кормчий. - Я уж думал... как наш "Баловень"!
Ниминоа погладила его по руке. Ласково. А взгляд - к Данилу. "Ты догадался?" О чем?
* * *
Дорманож прибыл в Кариомер в полдень следующего дня. Он не сумел бы добраться так быстро, если бы не позаимствовал двенадцать дюжин нардов в Мирсорском монастыре. Нельзя сказать, что там этому обрадовались.
Нельзя сказать, что Дорманожу обрадовались и в Кариомере.
Отец-Наставник, разумеется, при встрече выразил полное удовольствие. На словах. Выражение же толстой его физиономии было довольно кислым. Дорманожа Крун помнил еще по столице и хорошего не ждал. Очень вероятно, Наисвятейший прислал грозного Брата проверить донос на него, Круна. Увы, Отцу-Наставнику было что скрывать от Наисвятейшего.
Дорманож не отказал себе в удовольствии - помучить толстяка неизвестностью. Но пересаливать не стал, за торжественной трапезой поведал, за кем приехал.
От рассказа Брата-Хранителя Круну легче не стало. Два шпиона-имперца проникли в город... Такое может стоить не только места, но и кожи. Дорманож слегка успокоил: шпионы путешествуют в облачении воинствующих монахов. Посему городской страже и в голову не могло прийти их задержать. Однако же вызвать и допросить стражу нетрудно.
- Мы их найдем! - заявил Крун.
"Мы" подразумевало Брата-Хранителя Кариомера Треоса.
- Найдем, не сомневайся, брат Дорманож! - столь же уверенно заявил Треос, рассчитывая не столько на своих солдат, сколько на помощь "черных повязок".
- Найти их - ваш долг! - сказал Дорманож.
Он-то знал наверняка - имперцам не спрятаться. Чародей обнаружит их и сообщит Дорманожу.
- Не желает ли праведный брат отдохнуть с дороги? - осведомился Крун. - Насладиться женскими ласками? У нас есть несколько совсем молоденьких, еще не имевших святого потомства.
Крун помнил вкусы Дорманожа.
- Потомство угодно Величайшему, - степенно ответил Дорманож.
Большой недостаток Риганского обиталища - отсутствие на его землях больших городов. В маленьких же трудно отыскать по-настоящему красивых девочек.
* * *
Рудж позволил себе вздремнуть пару часов после обеда. Проснулся он в прекрасном настроении. Некоторое время еще понежился под шелковым одеялом, глядя в потолок, расписанный голубым и белым. Как небо в Орлее. Живое теплое, ничуть не похожее на мертвое небо Хуриды.
Нежный запах цветущих тайских роз наполнял комнату: в кадке у изголовья - целый куст, усыпанный темно-синими бархатными цветами. Рудж погладил лепестки, понюхал пальцы. Пыльца пристала к коже, и рука теперь пахла весенним тайдуанским утром.
"Ниминоа", - подумал кормчий и улыбнулся.
Данил передал ему слова Гривуша, и Рудж, вопреки обыкновению, отнесся к предложению серьезно. Дочь купца зацепила его всерьез.
"Матери она понравится", - подумал кормчий.
Разумеется, он не возьмет девушку с собой. Слишком опасно. Гривуш найдет способ вывезти ее из Хуриды. Месяц-другой - и они встретятся. Что ж, это во всех отношениях отличная партия. Может быть, приданого и собственных денег Руджа хватит, чтобы купить судно...
Кормчий сбросил одеяло и спрыгнул с ложа на ковер. Он чувствовал себя молодым и сильным.
Ниминоа...
* * *
Маг явился к Брату-Хранителю в четыре часа пополудни. Как всегда невовремя. Притомившийся от угодных Величайшему забав, Дорманож собирался вздремнуть. Маг возник за спиной, еще более омерзительный, чем в прошлый раз, и без приветствий и предисловий заявил:
- Имперцы в доме здешнего купца. Купца зовут Гривуш. Будут там до завтрашнего утра. Моряка возьмешь себе, светлорожденного отдашь мне.
- О таком мы не договаривались! - воскликнул Брат-Хранитель. - Они оба - преступники! И подлежат...
- Ты тоже преступник, - холодно сказал маг. - Разве ты донес о нашей прошлой беседе?
Проклятый колдун! Дорманож прикусил губу. Он был в бешенстве, но взял тоном ниже:
- Ты говорил о какой-то вещи? Зачем тебе человек?
- Я передумал, - заявил чародей. - Делай, что сказано. В накладе не останешься. Я приду.
И исчез.
"Надо идти к Круну, - без всякого удовольствия подумал Дорманож. Пусть покажет, где дом этого предателя Гривуша".
* * *
После ужина Гривуш и Данил остались за столом поговорить о делах. А Руджа Ниминоа увела наверх, в маленькую оранжерею. Здесь, под сенью двух зонтичных пальм у крохотного фонтана, Рудж сорвал с губ дочери Гривуша первый поцелуй.
Волосы девушки лежали на руке кормчего, такие густые, что он ощущал их тяжесть. Рудж был очарован. От голоса девушки у него сладко вздрагивало сердце. От запаха ее нежной теплой кожи прерывалось дыхание. Рудж пил этот запах крохотными глотками, и каждый глоток отзывался чуть слышным звоном. Словно серебряные браслеты на тонких лодыжках Ниминоа. Как она слушала! Впитывала каждое слово, будто Рудж пророк или скадд [Скадд - актер, владеющий магическим даром, переносящий слушателя в описываемую историю].
И от этого слова, которые кормчий множество раз нашептывал девушкам в десятках городов Мира, звучали, словно впервые.
Я исчез, растаял в чашах твоих глаз.
Я исчез, я только память твоих рук.
Я - узор, который вышила игла
Лунным светом на просоленном ветру.
Я росой впитался в кожу твоих ног.
Я запутался в шелках твоих волос.
Я испил от губ твоих, и я не смог
Оторваться, - и твой сон меня унес.
Я исчез, истаял, выплеснулся весь
Без остатка, канул в мир твоих теней.
Но мы знаем, мы-то знаем, что я здесь
В миг, когда ты вспоминаешь обо мне.
Я всего лишь пенный след в твоих волнах.
Шорох трав на берегах твоей земли.
Я исчез в тебе, и наши имена
Даже боги не сумеют разделить...
Зеленые веера листьев вздрагивали от случайных прикосновений. Хрустальная вода струилась по мраморному желобу. Крохотные медовницы раскачивались на цветочных чашках...
А снаружи, за толстой каменной стеной - темная улочка, дождь, сточная канава, безликие фигуры в наброшенных на головы капюшонах. Снаружи Хурида.
- Я купил ее мать на рынке в Мукре, - рассказывал Гривуш. - Но не на общих торгах, а по-тихому. Захватили ее пираты, которым совсем не хотелось передавать волшебный цветок Святому Братству. А оставить себе боялись: доносчиков везде хватает, да и дурманом эти парни интересовались куда больше, чем женщинами.