— Никогда не поверю, что моя Рьенадрэ служила злу или была рабыней Сета, — возразил я.
— Возможно, я и ошибаюсь. Вот что рассказывали мне о людях-змеях. Послушай, не перебивая и не возражая. Кто знает, может быть, мой рассказ поможет тебе в поисках твоей возлюбленной, — произнес шаман. Он был мудрым человеком, этот туранец! Я стал слушать. Вот что он рассказал мне.
Племя людей-змей невелико. Много веков они подчинялись Сету, который умело управлял их шейной природой и склонял их ко злу. Часто они творили его волю, вызывая любовь смертных, а затем приводя их к гибели или заставляя совершать преступления во имя Сета. Но имелось одно исключение. Это исключение из общего правила приверженности всей змеиной породы Сету выиграл в кости один из владык людей-змей.
Этот владыка — его имя Вьендрэ — как-то раз вызвал самого Сета на поединок. Сет явился и уселся за стол, установленный в подземном чертоге в Луксуре. На кону была судьба всего племени, но владыка Вьендрэ хорошо знал, что делает. Он принес стаканчик с костями, которые купил у рыночного жулика. Одна сторона этих костяшек была тяжелее остальных, так что знающий этот нехитрый секрет всегда мог выиграть у простофили. Сет ожидал, что его соперник применит магию, и проверил кости несколько раз, но никакого волшебного вмешательства, естественно, не обнаружил. Великому богу зла, отцу лжи, не пришло в голову, что его противник воспользуется таким обыкновенным, пошлым приемом, каким рыночный жулик обманывает обывателей.
И вот владыка Сет попался! Владыка Вьендрэ выиграл у него в кости.
— Чего ты хочешь? — пророкотал Сет. — Мы ставили на кон исключение, которое я должен сделать для твоего змеиного племени! Говори же, чего ты добивался!
— Я хочу, чтобы каждый из людей-змей мог превращаться в человека и быть свободным от необходимости подчиняться тебе, отец зла и лжи, в том случае, если его настигает настоящая любовь.
— Это случается крайне редко, — сказал Сет. — Хорошо, я буду выпускать из своей власти тех из твоих соплеменников, кто полюбит по-настоящему. Это все?
— Да.
— Но если эта любовь будет предана, твои соплеменники, ставшие исключением из общего правила, превратятся в настоящих змей и никогда уже не сделаются людьми!
— Согласен, — кивнул владыка Вьендрэ. Он боялся прогневать владыку Сета.
Я думаю, продолжал шаман, что Рьенадрэ была из этого племени. Желтые глаза указывали на ее принадлежность к народу людей-змей, а тот факт, что она оставалась человеком и была к тебе добра, говорит об истинности вашей любви. Но ты предал вашу любовь, и ее постигло проклятие… Ты никогда не встретишь ее. Не трать времени на поиски, тебе не вернуть Рьенадрэ, разве что ты сразишься с самим владыкой Сетом. Но думаю, что тебе это не под силу.
Итак, я вернулся домой, в Десинаду, и вот живу здесь — опозоренный и несчастный. Не было дня, чтобы я не вспомнил о том, что предал единственную любовь своей жизни…
Так закончил повествование старый Сирет.
— А теперь я скажу тебе, для чего расспрашивал тебя так подробно, — проговорил Конан, прерывая его горестное молчание. — Дело в том, что тот человек, которого я выслеживаю, принадлежит к племени людей-змей. У него желтые глаза, переливающиеся как пламя, и он творит зло по воле Сета — в чем я теперь не сомневаюсь.
— Выследи его, — зашептал Сирет, — и перед тем, как убить, спроси, не встречал ли он Рьенадрэ.
— Но ведь ты уже глубокий старик, — возразил Конан. — Даже если твоя возлюбленная еще жива, даже если она сможет превратиться обратно в человека — что ты будешь делать с нею? Плакать на ее груди? Клянусь Кромом, ни одна женщина не заслужила этого, старикашка!
Сирет всхлипнул в темноте.
Берлис выбрался из Розовых Чертогов только на пятый день. Лоскуток упал из окна почти сразу же после того, как за человеком-змеем закрылась дверь.
Впрочем, Конану не потребовался этот знак — он сам увидел, как гибкий стройный мужчина выходит в переулок и спокойно пускается в путь. Он шел не торопясь, уверенно и весело, как человек, у которого легко на душе.
Покинув лачугу старика Сирета, Конан двинулся следом за убийцей. Лошади у того не было. Он покинул Десинаду пешком и зашагал на запад. Как и предполагал киммериец, Берлис держал путь в Нумалию. Что ж, с большими деньгами там можно прожить припеваючи. Только человеку-змею это не удастся. Киммериец позаботится об этом.
Убедившись в правильности всех своих первоначальных догадок, Конан вернулся в респектабельную часть Десимады и забрал лошадку из конюшни.
— Мы уж думали, господин, ты сгинул в трущобах, — сказал ему конюх, явно недовольный появлением хозяина лошадки.
— Я неплохо провел там время, что правда, то правда, — согласился Конан, — однако теперь я здесь. Оседлай мою лошадь, да поживей! За все заплачено, если ты еще помнишь такие мелочи.
— Ну… — протянул конюх.
Конан невзначай шевельнул плечом так, что рукоять меча глянула прямо на конюха. Тот понял намек и подчинился так поспешно, словно его подогнали кнутом. Копан отдал ему медяк, чтобы утешить, — еще бы! бедняга уже воображал себя хозяином лошади, чей владелец пропал без вести! — и вскочил в седло.
Он нагнал Берлиса в нескольких милях к западу от Десинады. Местность была пустынной. Человек-змей, заслышав за спиной стук копыт, остановился, обнажил меч и приготовился к схватке. Он ни на мгновение не сомневался в том, что настигают его отнюдь не с добрыми намерениями.
На всем скаку Конан нанес ему удар мечом, целя в правую руку. Берлис оказался на удивление быстр. Впрочем, чему тут удивляться — ведь вся их змеиная порода такова. Конан понял, что встретил достойного противника. Однако спешиваться и уравнивать шансы он не намеревался. Берлис не заботился о поединке чести, когда убивал беззащитную девушку, чтобы завладеть сокровищем ее семьи.
Новая атака киммерийца оказалась более успешной. Меч противника был выбит. Берлис отпрыгнул в сторону и крикнул:
— Кто ты?
Конан не ответил, разворачивая коня и готовясь к третьему удару, который должен был стать для его врага смертельным.
— За что ты преследуешь меня? — снова крикнул Берлис. — Я не сделал тебе худого!
Конан молча погнал лошадь прямо на него. Берлис отскочил и метнулся в сторону. Конан настигал его.
Лошадь, обученная боевым приемам, поднялась на дыбы и занесла тяжелые, подкованные копыта над головой жертвы. Берлис снова увернулся.
— За что ты хочешь убить меня? — опять закричал Берлис.
Конан наконец наехал на него лошадью и сбил с ног. Берлис оказался на земле. Быстро отталкиваясь от каменистой почвы руками и ногами, он отполз в сторону — «совсем как паук», — подумал Конан брезгливо, — и избежал смертельного удара по голове.
Конан наклонился с седла и ударил его мечом по плечу. Брызнула кровь. Поверженный противник взвыл от боли и повалился ничком, лицом вниз.
Конан спрыгнул с лошади и навалился коленом на шею Берлиса. Легко же оказалось одолеть его, как только он лишился оружия! Только теперь киммериец заговорил с ним:
— Меня зовут Конан. А тебя зовут Берлис.
— Да, — хрипло выдавил человек-змей. — Ты делаешь мне больно… За что ты хотел меня убить?
— Я не хотел тебя убить, — сказал Конан. — Я тебя убью.
— Кто ты?
— Я же тебе сказал — я Конан из Киммерии. Несколько дней назад я разговаривал с девушкой по имени Оризия. Это имя говорит тебе о чем-нибудь?
— Оризия? — Конан ощутил, как содрогнулось тело, прижатое его коленом к земле. Кровь продолжала вытекать на землю и пачкала одежду варвара, но он не обращал на это внимания. — Оризия? — повторил Берлис. — Но это невозможно… Она ведь…
— Мертва? — перебил Конан. — Ты думаешь, что убил ее?
— Я знаю! — горячо произнес Берлис. — Ты не мог ее видеть! Я сам положил в могилу ее остывшее тело!
— А я был в этой могиле и касался ее застывшего тела! Клянусь Кромом, негодяй, ты задушил девушку, которая виновата лишь в том, что полюбила первого встречного!
— Меня невозможно не полюбить, — самодовольно произнес Берлис. Странная самонадеянность, если учесть, в каком положении оказался человек-змей!