Расчет компенсации Бланке Н.
В порядке заработанного и невыплаченного жалованья (за 10 лет из расчета минимальной зарплаты, равной 300 песо в месяц) 36 000 песо
Штрафные проценты 18 000 песо
За гибель работницы 10 000 песо
итого 64 000 песо
Эта сумма была депонирована на судебный счет в пользу того, кто докажет законное право наследования. (За суммой никто не обратился.)
В тот день, когда судья Перальта вручил денежное возмещение убытков девяти выжившим женщинам, во дворе суда был установлен праздничный стол. Женщин сфотографировали сначала во время получения чеков, потом за праздничным столом и, наконец, стоящими на коленях в церкви Консепсьон-де-Руис и воздающими хвалу Господу за то, что позволил им выйти из всех переделок живыми. Когда они закончили молиться, фотографы ушли. Женщины попрощались у ворот церкви и пошли каждая своей дорогой. Уже темнело. Больше о них ничего не известно.
XVIII. Эпилог
Симон Корона полностью поправился после полученного от кого-то удара ножом, отсидел срок в одной из тюрем штата Мескала, где вел себя примерно, освободился, вернулся в Сальто-де-ла-Тукспана, открыл булочную и живет счастливо. Из других освободившихся — Оторва Николас работает сапожником (этому ремеслу он научился в тюрьме), Тичо служит грузчиком сельскохозяйственной продукции на складе братьев Барахас, а Лестница вернулся к своему прежнему занятию, он теперь хозяин колонны машин в Сан-Педро-да-лас-Корьентес, которую купил, как говорят злые языки, на деньги, полученные от Арканхелы.
В тюрьме Теофило Пинто выиграл в конкьян[17] целое состояние, потом все проиграл. Эулалия уже освободилась и продает халву. Капитан Бедойя сидит в тюрьме Педронеса, он — староста камеры, его очень уважают и тюремщики, и заключенные. Сестры Баладро отбывают срок в женской тюрьме без надежды освободиться при жизни. Серафина организовала торговлю освежающими напитками по баснословным ценам, Арканхела продает еду, которую готовит Калавера. Обе занимаются ростовщичеством, и их капитал, по оценкам других заключенных, приблизился к ста тысячам песо.
Приложения
Когда я был маленький, другие дети меня боялись. Родители отправили меня в школу, но учительница сказала, что я слишком большой и что я могу научить других плохому. Меня отправили грузить камни, мешки с песком и с цементом. Один раз я обнял друга, а когда отпустил, он упал на землю. Те, кто видел, как было дело, сказали, что я его убил. За это меня посадили в тюрьму. В тюрьме меня опять послали грузить камни. Как-то умер человек, который носил покойников в больнице, и доктор приехал в тюрьму искать кого-нибудь на его место. Директор тюрьмы велел позвать меня и сказал: «Иди с этим сеньором». Я десять лет носил покойников с места на место, а как-то утром доктор мне сказал: «Теперь можешь идти». И открыл дверь больницы. Я пошел по улице. До железной дороги и дальше по рельсам. Я шел по ночам, потому что светила луна. Днем спал в кустах. Когда видел какой-нибудь дом, то подходил к кухне (собаки на меня не лают), заглядывал внутрь и говорил женщинам: «Я голодный», они пугались и выносили мне поесть. Когда я приходил в город, то просил милостыню, но мне никто не подавал. Один раз я уснул на тротуаре возле рынка, а когда открыл глаза, на меня смотрела донья Арканхела. С ней были две девушки с корзинками. Донья Арканхела сказала:
— Ты здоровяк, страшилище, и выглядишь злодеем. Я дам тебе работу, тебе понравится.
Девушки засмеялись.
С этого дня я был вышибалой. Я должен был сидеть на стуле и делать, что придется, как только скажут.
Он говорит, что посещал «Прекрасный Мехико» так часто из утонченного любопытства. Он описывает нескольких занятных проституток, с которыми там познакомился. Одна четыре-пять раз за ночь стыдливо раздевалась и каждый раз рассказывала, что еще ни один мужчина не видел ее голой. Другая вступала с рассказчиком в сексуальную связь больше двадцати раз, но никогда его не узнавала. Третья всегда повторяла одну и ту же историю о том, что получила телеграмму о болезни матери, и ей нужно срочно отправить деньги и т. д.
Самые интересные впечатления — говорит Либертино — у меня остались от общения с сеньорой Арканхелой, и я всегда садился за ее столик. Она была философом. Верила, например, что после смерти наша душа некоторое время витает в воздухе, привязанная к тем воспоминаниям, которые мы оставили по себе в знакомых людях. Плохое воспоминание заставляет душу страдать, хорошее — радоваться. Когда все, кто знал умершего, забывают его или умирают, душа исчезает.
Как член сборной Мехико я участвовал в панамериканском чемпионате по дзю-до, проходившем в Педронесе в 1958 году. (Он описывает предоставленные им особые условия, впечатления от города и легкость, с которой команда Мехико вылетела уже в первом круге. В эту ночь он пошел со своими товарищами в дом на Молино.) Когда девушки узнали, что мы — члены сборной Мехико по дзю-до, они столпились вокруг нашего стола и стали просить автографы. Хозяйка заведения (Серафина) вышла пожать нам руки, велела надеть нам на шеи венки из бумажных цветов и угостить выпивкой за счет заведения.
— Пью за вашу победу, мальчики, — сказала она.
У нас не хватило духу признаться, что мы уже вылетели. (Дальше он описывает само заведение, сравнивает публичные дома Мехико и Педронеса, и замечает, что здешние — скромнее и проще, чем в столице, рассказывает, как провел время с женщиной по имени Магдалена и, наконец, сожалеет, что не успел вторично посетить дом на Молино до его закрытия.)
Спросите меня: что может делать в борделе каждый субботний вечер человек, имеющий жену и дочерей, вполне довольный своей семьей? Не знаю, что вам ответить, но именно так я и жил. Какое-то помрачение. Каждую субботу, как пробьет на церкви девять, я закрывал галантерею и шел в «Прекрасный Мехико». Стоило мне войти внутрь, как все меня радовало: интерьер, женщины, музыка. Я и танцевал, и пил, и болтал, и ни одна женщина из тех, что работали там между пятьдесят седьмым и шестидесятым, мимо меня не прошмыгнула.
Возвращался домой на рассвете.
— Где ты был? — спрашивала жена.
— На собрании Католического общества.
Она не верила. Много лет подозревала, что у меня любовница. Она не знает, что я обманул ее с сорока тремя женщинами.
Донья Арканхела мне говорила:
— Не отказывайте себе ни в чем, дон Густаво. Если у вас нет при себе денег, просто распишитесь. Для меня вы — все равно что Банк Мексики.
В этих словах заключалась моя погибель. Однажды ко мне в галантерейный магазин пришел адвокат Рендон. В портфеле у него было моих расписок больше, чем на четырнадцать тысяч песо. Он хотел знать, когда я смогу расплатиться.
Донья Арканхела получила галантерейный магазин, зато пережитый страх вылечил меня от этой напасти, и мне больше никогда не хотелось в бордель. Сейчас я счастливо живу со своей семьей.
Блокнот Арканхелы нашли в казино «Дансон», в ее комнате. Он делится на три части. В первой содержатся еженедельные расчеты с работницами, уже описанные в Главе 9.
Вторая часть называется «Клиенты-должники». В ней можно видеть имена самых уважаемых людей Сан-Педро-де-лас-Корьентес, дату выдачи долговой расписки, начисленные проценты из расчета десять процентов в месяц, долговые поручительства и тому подобное. Все долги погашены.
Третья часть называется «Выдано». Здесь указано, сколько Арканхела заплатила властям, чтобы жить спокойно. Например, десять песо ежедневно — дежурному квартальному полицейскому, шестьдесят — мэру, шестьдесят — инспектору полиции и так далее.