2 сентября 1958 года 0 часов 18 минут
В зале суда было прохладнее, много прохладнее, чем в комнате присяжных.
Харт устроился поудобнее на своем стуле и больше всего на свете желал, чтобы миссис Слэгл перестала плакать. Видя ее слезы, он сам себе казался подлецом.
Он начал рассматривать немногих людей, находящихся в зале суда. Большую часть их составляли репортеры — как женщины, так и мужчины. Исключением были супруг погибшей и некоторые другие. Харт изучал лицо финансиста. Оно было худощавое и бледное — почти лицо аскета. Как явствовало из допроса, ему было 56 лет. Харт спросил себя, каково было прошлое этого человека и что он увидел в этой молодой женщине, которая стала его женой, и почти сразу же ответил на эти вопросы. Главенствующим было ее миленькое личико и очень-очень пышная грудь.
Он продолжал смотреть на Диринга. Такому человеку, должно быть, очень неприятно присутствовать на подобного рода разбирательстве, где перемывались косточки его покойной жены. И тем не менее этот Диринг был не менее виновен в смерти своей жены, чем подсудимый Коттон. Безумством было жениться на молодой женщине.
С Диринга Харт перевел взгляд на капитана яхты. Одна из мудростей жизни гласила: ни один человек не живет для себя одного. Все, что он делает, отражается на других. И убийство Бонни сделало капитана Энрико Моралеса безработным. После смерти своей жены Диринг был не в состоянии предпринимать какие-либо поездки — как деловые, так и личные. Харт спросил себя, где сейчас может находиться эта яхта, и уволил ли Диринг своего капитана. Моралес был рослым брюнетом лет тридцати с небольшим, очень приятным и мужественным. Этот Моралес тоже, естественно, выступал на суде и показал, что если на дверь была надета цепочка, то другого пути покинуть каюту не было, кроме как через этот злосчастный иллюминатор. Когда Харт глядел на него, он увидел, что капитан откровенно скучает, и перевел свое внимание на темноволосую девушку, которая сидела одиноко где-то в конце зала.
Насколько Харт помнил, эта девушка не пропустила ни одного заседания. Одно время он и другие присяжные заседатели думали, что она, возможно, бывшая почитательница или жертва Коттона, и защита или обвинение рано или поздно вызовут ее для дачи показаний. Но ни одна из сторон этого не сделала. В течение всех семи недель девушка только присутствовала, слушала и смотрела.
Потом Харт начал изучать лицо подсудимого, который сидел рядом со своим адвокатом. В своем грубом и жестком стиле Коттон выглядел совсем неплохо, только рот у него был слишком мягкий. Это был капризный рот ребенка, который все хочет иметь и не хочет ничего отдавать. После длительного пребывания в следственной тюрьме его кожа приняла болезненно-желтую окраску. Когда-то хороший костюм сейчас висел на нем, как на вешалке. Глаза запали и были окружены большими синими кругами. Он стал похож на человека, который болен и боится.
После нервозности и напряжения процесса, а также долгих часов совещания, все последующее воспринималось как избавление. Харт был рад, когда судья огласил приговор, поблагодарил присяжных за их работу и в заключение стукнул несколько раз молоточком по столу, заканчивая всю судебную процедуру.
Харт чувствовал себя распаренным и усталым. Он бы с удовольствием выпил сейчас рюмку виски. Без комментариев он отказался репортерам дать какие-либо интервью, попытался не столкнуться с Дирингом, который подходил к присяжным, по всей вероятности, чтобы поблагодарить их и вышел в коридор поближе к лифтам.
Темноволосая девушка стояла одиноко в ожидании лифта. Харт украдкой взглянул на нее. Вблизи она выглядела милее, чем издали. Когда они вместе спускались в лифте, ему удалось посмотреть на нее внимательнее. Она была ростом приблизительно 155 сантиметров и весила около ста фунтов. Ее легкий костюм был модным, но стоил, видимо, недорого. То же относилось и к большой сумочке, ремень которой был накинут на плечо. Лицо было маленьким, овальной формы, и Харт вполне мог предположить, что в нормальных условиях оно было очень похоже на лицо эльфа. Но сейчас, судя по ее вздрагивающим губам, она находилась под сильным эмоциональным давлением, хотя хорошо держала себя в руках.
Внизу, на улице было еще более душно, чем в комнате для присяжных. Харт снял свою куртку и положил на руку. Он не думал, что Мэнни или Герта встретят его. Они же не знали, когда присяжные придут к единому мнению. До этого он успел распорядиться, чтобы его машину перегнали из гаража к зданию суда.