С одной стороны, Маша понимала, хотели бы с ней что-то плохое сделать, уже сделали бы. С другой стороны, напрашивается самая страшная версия. Им нужен ее ребенок. Вон как стараются, с нее пылинки сдувают, кормят, будто на убой, а, может, на убой и кормят. Родит — ребенка заберут — ее в могилу. Такой план. Жить остается шесть месяцев.
Но, все-таки, она не верила в худший вариант. Что-то тут другое. Она видела, с каким почтением относятся к ней немые служанки. Реально немые, языка у них просто нет. А Ганс? Да такого аккуратного гинеколога она не видела в жизни. И есть еще кое-что. Сны.
Их она начала видеть сразу после секса с Вадимом. Буквально на следующую ночь, проведенную уже в этом дворце-темнице. Снились ей губы. И зубы. И еще мертвец. Сухие губы рептилии, желтые зубы-сабли и повешенный, но абсолютно живой мужчина. Такой живой, что Маша бы хотела быть хоть на десять процентов такой живой, как он. Мужчина страшно матерился и, в основном, спорил с губами. Спорил с зубами.
— Зачем, Эрв, зачем? — говорили губы. Говорили зубы. — Зачем ты затеял это? Неужели не понимаешь, что ты еще мертв только потому, что я позволяю тебе быть мертвым?
— Пошел ты нахуй, пидор! Ты мне вообще ничего не можешь позволить! Ты нервничаешь, потому что мой хуй повис над твоей голой жопой! И булки уже раздвинуты! Ты понимаешь, что проигрываешь, я впервые подобрался к тебе так близко, кусок говна!
— Ты так далеко, что даже не представляешь. Мне ужасно лень разбираться с тобой, только поэтому ты еще мертв.
— Корми баснями соловья, кусок межгалактического говна! Ты умрешь! Я убью тебя! Убью!
— Ты безумен, Эрв. Физически я — вечен. Даже самой мощной армии во Вселенной не удалось убить меня…
— Тебя могли убить, но очконули! И поплатились всем! Но я не дрогну, чешуйчатая скотина! Я приду в твои земли и отберу их у тебя! Я выгоню твоих монстров оттуда! Я уничтожу вас всех! А кого не уничтожу — выебу!
И так они ругались часами. Годами. Миллениумами. Во сне это пролетало, но оставляло отпечаток по просыпанию. Кто они такие были, эти спорящие, Маша не знала, но иногда они упоминали ее. И Вадима. И их ребенка. И вот это ужасало. Одна мысль, что такие страшные персоны хотя бы знают об их существовании, и тело покрывалось потом. Они были ужасны, сильны, непонятны. Один вроде бы человек и какое-то чудище, но кто из них больший монстр — это надо поглядеть. И главный вопрос — почему ей это снится? Что такого особенного в ней? И как бы от этого избавиться? Чтобы всё было по-прежнему. Нормально.
Нега после обеда. Жарко. Она едва оделась — легкая, полупрозрачная накидка мягко окутывает голое тело. Стесняться-то некого, служанки или тюремщицы прячутся где-то во дворце. Ладонь нежно погладила животик — увеличился. Кто же ты, такой важный плод? Из-за тебя Машу похитили, из-за тебя мозг сдвинулся. Могла ли она представить три месяца назад, что будет безразлично сидеть в тюрьме, полуголая, сытая, сонная и нисколько не переживать об этом? Вялость и нега наплыли и обволокли, как шоколад кокосовые стружки в рекламе «Баунти». Надо бы взбодриться. И ее взбодрило.
БА-БА-Х!!!
На голову посыпались куски камня и бетонная пыль. Маша подскочила и отпрыгнула. Худая и грациозная, как кошка, ребенок еще не мешал ей. Взгляд вверх — потолка нет. Нет и вершины стены, будто лазером срезало. А вот что есть — это летающая тарелка, важно опускающаяся в ее темницу. Брюхо украшает висельник, а в кабине тоже, кажется, труп. Бледный старик, короткая стрижка, защитные очки, круги-блюдца под глазами и довольная улыбка. Она его как-то узнала. Это он ей снился. Он говорил с губами и зубами. Это — Эрв.
— Не бойся! — донесся голос из тарелки. — Я сейчас спущусь!
Дно тарелки раскрылось, как диафрагма в объективе фотоаппарата, вниз ударил луч света. Странно, день на дворе, в открытые окна бьет солнце, оно же светит через потолок, но этот свет всё равно виден. Имеет ровные границы, такое ощущение, он даже плотный. В этом свечении, весьма эффектно, из летающей тарелки медленно спустился мужчина — ноги широко расставлены, руки на груди, улыбка показывает желтые зубы. Маша получше рассмотрела его, а он ее в полупрозрачной накидке. Оба они худые, высокие, а вот выглядят совсем по-разному. Маша — смуглая и здоровая, загорела в этой темнице от безделья. А Эрв особенно болезно выглядит. Даже гной из глаз идет. Не человек — труп ходячий. Здесь жарко, а на нём длинный плащ до самых щиколоток и перчатки.
— Понимаю, надо было бы мне немного покрасивее заявиться, но так было надо, — сказал Эрв. — Сейчас тут будет много охраны, но не переживай — никто из них до тебя даже дотронуться не сможет. А вот и они.