Маша сделала еще глоток. Поток противоречивых мыслей внезапно исчерпался. Ох ты, как вкусно! И по голове дало сразу! И кружится всё так, прямо как вертолет словить после хорошей попойки!
— Не переживай, Маша, — сказал Эрв, подхватывая стакан из ослабевших пальцев. — Ты проснешься другим человеком в другой жизни, Маша. Может быть, тебе даже понравится…
Силы покинули, она бесстрастно глядела, как Эрв делает приличный глоток из той же бутылки. Только на него оно, видимо, не подействовало. Или как-то иначе. Ниша в его кресла открылась, сухая ладонь достала маленький смешной пистолетик, будто из мультфильма. Напоминал тепловизор. И там тоже экранчик есть и три кнопки. Палец нажал красную, на экране появилась пиктограмма забавного человечка, у которого оба глаза перечеркнуты литерой «Х». Глоток из бутылки, еще один тумблер и их разделило то ли силовое поле, то ли стеклянная перегородка. Эрв поглядел на Машу, улыбнулся, рука приставила пистолетик к его виску. Палец на спуск, вспыхнуло и голова Эрва, болезненная, бледная и седая, превратилась в пепел. Тело обмякло, тут же открылась дверь позади и труп, так и не отпустивший бутылку, мгновенно высосало наружу. Дверь закрылась, поле или перегородка исчезли, в окне перед Машей плавает обезглавленное тело с бутылкой в руке.
— Не переживай, — вторил Эрву Дан из телевизора. — Я тоже умею водить летающую тарелку.
Маша не переживает. Она просто потеряла сознание.
4
— Нет, мы точно живем в Матрице, — сказал Петрович экрану монитора. — По-другому просто быть не может…
Осенний вечер в Подмосковье наступает рано. Ложится гладко, будто паранджа, прячет красоту или уродство небольшого городка, прибочившегося неподалеку с мегаполисом. Москва видна даже из окон Петровича, световым нимбом подсвечивает небо над собою. Окно приоткрыто — уже топят и хорошо топят. В квартиру залетают запахи выхлопных газов и рев машин. Изнутри квартира благоухает сладким сигаретным дымом. Обстановка чистенькая, аскетская. Есть кровать, шкаф, стол, два стула и одно кресло. Кресло и новенький ноутбук — вот что Петрович добавил к обстановке. А так даже холодильника у него за несколько месяцев не появилось — заказывал еду на дом, очень удобно. Готовить старый казак за всю жизнь толком и не научился. Ну, мог уху сварить, шашлыки пожарить, остальное делала жена…
На столе пицца, съеденная наполовину, половинная же бутылка водки и пепельница, сделанная из другой бутылки. Обычно это есть его ужин — какая-нибудь заказная еда и пузырь. Петрович стал много пить, но он даже не пытался найти себе оправданий. Конечно, здоровье у него уже не очень, но алкоголь немного тупил боль в душе и, самое главное, помогал уснуть. У Петровича не было бессонницы, просто он был совой и привык ложиться за полночь, а вставать ближе к десяти, однако, теперь ему в два идти на электричку и к тому времени желательно выспаться. Водка в этом плане стала настоящей находкой. Полбутылки под скудную закуску — и тебя уже клонит в сон. Неважно, в какое время дня — всегда можно выспаться, очень удобно. Минус — за руль потом не сядешь, но машина у Петровича в Москве, к тому времени он окончательно протрезвеет.
Стопка скрылась в недрах Петровича, беззубый рот с небольшим трудом разжевал кусок пиццы. Вставная челюсть в стакане на полу рядом с кроватью, идти за ней лень, да и не привык Петрович толком к ней. Ему предлагали вставить имплантаты, он отказался — долго. За деньги не переживал, на банковском счету миллион долларов — шестьдесят с лишним лямов рублей по нынешнему курсу. Столько за всю прежнюю жизнь не прошло через его руки. Но минуло уже больше трех месяцев, а сильно Петрович не потратился. Прикупил примерно такого же качества одежды на рынке, машину, старенькую десятку, да ноутбук с телефоном. Причем ноут и смартфон стоили в два раза больше всего остального, купленного за деньги Кривоходова… Хотя тот и просил называть его Дан, Петрович по привычке именовал так.
Летающая тарелка три месяца назад высадила его на крыше этой самой пятиэтажки вместе с ключами от квартиры и кучей документов — от паспорта, до диплома о высшем образовании и нескольких удостоверений. Липовых, конечно, но таких хороших, что даже по базе они пробивались. В случае чего можно представиться и майором ФСБ, и полковником полиции, и даже депутатом Госдумы. Кривоходов не объяснил, как Петровичу жить дальше. Верней, дал один совет, но и ему казак не последовал — сказал, чтобы залег на дно. Петрович взял все подарки, поглядел, как летающая тарелка унеслась в небеса, спустился в эту квартиру и плюхнулся на кровать. Проспал он часов двадцать, проснулся ночью и… очень бы хотел проснуться и не помнить ничего, но всё, что с ним произошло, вырезали на коре мозга острейшим резцом. Он помнил всё до мельчайших подробностей, особенно остро, конечно, пытки Кирилла, но и остальное. Даже история в тайге вспыхнула ярким фейерверком. А уж что говорить про взрыв башни «Винт», про Кривоходова в теле кота, летающую тарелку и армию дворков, что переписывает воспоминания целому городу. И смерть жены и детей… Он даже не мог сходить к ним на могилу.