У Джанет округлились глаза.
– Ты хочешь что-то у него отрезать и повесить над камином?
– Пожалуй, без этого как раз можно и обойтись, но мне хотелось бы сделать несколько фотографий.
– Так иди за камерой, а я подберу наилучший фон.
Поспешив на второй этаж за фотоаппаратом, который они держали в стенном шкафу своей спальни, Баки увидел Герцога Орлеанского, который смотрел на прихожую с верхней ступени лестницы.
Герцог, красивая светло-коричнево-черная немецкая овчарка с белыми «сапожками» на передних лапах, пребывал в замешательстве и держался настороженно с того самого момента, как несколькими неделями раньше в его жизнь вошли клоны Баки и Джанет. Они выглядели точь-в-точь, как его хозяева, но он знал, что это не они. Поэтому относился к ним уважительно, но держался обособленно, не выказывал любви, которая, впрочем, им и не требовалась.
И пока Баки поднимался по лестнице, Герцог развернулся и затрусил в одну из гостевых спален.
Гелиос думал о том, чтобы убить собаку вместе с настоящими Баки и Джанет.
Но Герцога в Новом Орлеане обожали: однажды он спас из огня двух маленьких девочек и так хорошо себя вел в общественных местах, что частенько ходил в суд со своим хозяином. Его смерть могла вызвать большой интерес, ему могли устроить похороны с джаз-оркестром. Все это привлекло бы ненужное внимание к новоявленной паре клонов.
Кроме того, настоящий Баки Гитро, сентиментальный по натуре, так любил свою собаку, что на похоронах от него ожидали бы безудержных рыданий. Новым людям имитация горя не давалась. Каменная статуя Девы Марии заплакала бы скорее, чем рожденные из резервуаров сотворения.
С камерой в руке новый Баки слетел вниз. Джанет уже перетащила покойника в гостиную, усадила в обитое плюшем кресло. Сама села на подлокотник и, схватившись за волосы трупа, подняла голову, чтобы он смотрел в объектив.
Потом они перенесли посыльного на диван, и Джанет села с ним рядом. Следующий снимок Баки сделал в кабинете. Джанет и труп сидели рядышком на высоких барных стульях, Посыльный положил голову на плечо Джанет, словно крепко набрался. Они еще потаскали покойника по дому, сделали несколько фотографий, нахлобучив ему на голову женские шляпы, раздели догола, одели в женское белье, таким и сфотографировали.
Проделывая все это, ни разу не засмеялись. Новые люди могли изображать смех, причем достаточно убедительно, но их веселье не было настоящим. А над трупом они издевались только потому, что люто ненавидели Старых людей и полагали, что это хороший способ проявить свою ненависть.
Собака следовала за ними во время всей фотосессии, наблюдала с порога различных комнат, близко не подходила.
Наконец они вновь раздели посыльного догола, узлом завязали веревку на шее, перетащили его в маленькую гостиную и повесили на балке, словно большую рыбу. Джанет встала рядом с трупом, довольная добычей.
– И знаешь, что я думаю о том, чем мы занимаемся? – спросила она.
Все, что они делали, казалось Баки вполне соответствующим здравому смыслу, хотя он и не мог сказать почему.
– Так чем?
– Я думаю, мы развлекаемся.
– То есть это и есть развлечение?
– Думаю, да.
– Что ж, все это куда интереснее того, что мы делали раньше. Что еще ты хочешь с ним сделать?
– Он мне начал надоедать, – ответила Джанет. – Я думаю, нам пора пойти в соседний дом и убить Беннетов.
Настоящий Баки держал в доме оружие.
– Ты хочешь взять пистолет и разнести им физиономии?
Джанет обдумала его предложение, покачала головой.
– Не такое уж это развлечение.
– Хочешь взять нож или тот меч времен Гражданской войны со стены в моем кабинете?
– Что я хочу – так это убить их голыми руками.
– Задушить их?
– Это уже пройденный этап.
– Тогда что ты собираешься с ними делать?
– У меня тысяча идей.
– Мне взять с собой камеру?
– Абсолютно точно – ты должен взять с собой камеру.
– Возможно, мы сумеем вставить все эти фотографии в альбом? – предложил Баки. – Как принято у людей.
– Я с удовольствием. Только мы не люди.
– Не понимаю, почему мы не можем завести альбом. Во многом мы схожи с людьми.
– Да, только мы лучше. Мы – высшая раса.
– Мы – высшая раса, – согласился Баки. – Скоро мы сможем править миром, колонизируем Луну и Марс. Нам будет принадлежать вся Вселенная. Поэтому мы можем завести альбом с фотографиями, если нам того хочется. Кто посмеет сказать нам, что мы не можем?
– Никто, – ответила Джанет.
Глава 3
В огромной кухне «Рук милосердия» Рипли в одиночестве сидел на табуретке у одной из центральных стоек, изготовленных из нержавеющей стали. Руками отрывал куски от трехфунтового окорока и заталкивал в рот.