— Меня не волнует твоя честность, Анита, просто скажи, что ты позволишь Натаниэлю помочь тебе одеться и будешь сегодня со мной.
— Я постараюсь.
— Постараешься сбежать от ФБР вовремя или не чувствовать себя неловко настолько, чтобы взять меня за руку при всех в школе?
Я задумалась и попыталась ответить, несмотря на внезапную слабость внутри:
— Как насчет и того, и другого?
— Это хорошо.
Он улыбнулся и наклонился ко мне, и я поднялась на цыпочки, упираясь ладонями в его грудь, чтобы не упасть на него и не испачкать рубашку. Мы не могли прикасаться друг к другу как обычно, но этот поцелуй не был плохим. Он прошептал глубоким и низким голосом:
— Хотелось бы мне остаться и помочь тебе принять душ.
И от этих его слов внизу моего тела зародилось томление, и я опустилась на всю стопу. То, что он может оказывать на меня такое влияние, все еще беспокоило меня, но не так сильно.
— Мне тоже, — промурлыкала я, но не смогла взглянуть при этом на него.
Он рассмеялся, и это был очень мужской смех.
— Позже, сегодня ночью я помогу тебе снова испачкаться. Мы с Натаниэлем работаем кое над чем.
— Это над чем же? — спросила я неожиданно подозрительно.
— Увидишь, и тебе понравится, я обещаю. То есть я думаю, что тебе понравится, — он, казалось, о чем-то серьезно задумался, затем рассмеялся, полагаю, больше над собой, чем надо мной. — Мне пора бежать, не то опоздаю на занятия.
Он еще раз быстро поцеловал меня и пошел к своей машине. Это был новехонький Корвет Стингрей насыщенного синего цвета, оттенком между цветом его глаз и глаз Жан-Клода. Это был преждевременный подарок в честь выпуска от Жан-Клода. Синрик скользнул в машину, будто она была создана для него: гладкая, красивая и чисто мужская. Это была красивая машина, и он отлично смотрелся в ней и управлял ей хорошо всего после нескольких уроков по обращению с механической коробкой передач. Я по-прежнему считала, что это был странный подарок на выпускной, и он поднимал планку слишком высоко. Я имею в виду, какого черта теперь всем остальным дарить ему на выпускной? Фактически машина была ото всех нас, но Синрик не был дураком. Обтекаемый спорткар был целиком и полностью во вкусе Жан-Клода. Мы с Микой выбрали бы что-то более практичное. Натаниэлю нравилась машина.
Рядом со мной встал Никки.
— Во-первых, я рад, что ты работаешь над своими проблемами с Сином.
Я обернулась и посмотрела на него.
— Что это значит?
— Ты сама знаешь, что я имею в виду, — ответил он и посмотрел на меня своим голубым глазом, взгляд которого четко давал понять, что я должна понимать, о чем он, и я действительно понимала.
Я пожала плечами и отвернулась.
— Во-вторых, я сожалею о Домино. Я действительно не хотел его убить.
— Да, не хотел, — согласилась я, глядя на него.
— Но едва не убил, это был бы несчастный случай. А если я убиваю, то всегда намеренно.
Я внимательно изучала его профиль, потому что сейчас он был тем, кто отвернулся.
— Значит ты сожалеешь не о том, что чуть не убил его, а о том, что чуть не убил его случайно.
— Да.
— Потому что если ты убиваешь, то всегда намеренно, не так ли?
— Да, — ответил он.
Я засмеялась, хотела обнять его, но ограничилась похлопыванием по руке.
— Это самое жуткое извинение, которое я когда-либо слышала, но я его принимаю, спасибо тебе.
Он кивнул.
— Пожалуйста.
Сигнал моего телефона оповестил о сообщении от Мики. Маленькое облачко сообщения гласило: «Можешь встретиться со мной внизу в палате Рафаэля в медпункте?»
Я напечатала ответ одним пальцем, гораздо медленнее, чем это делают Никки, Натаниэль или Синрик: «С Рафаэлем все в порядке? Ему хуже? Не исцеляется?» Я отправила сообщение и поняла, как чертовски неудобно это было, но эй, как минимум я отослала сообщение, вместо того, чтобы перезвонить. Это было начало.
«Он исцеляется, но еще не исцелился. И не исцелится к сегодняшней встрече.»
Я начала набирать сообщение, но в конце концов все-таки позвонила:
— Мика, я пыталась написать, правда, но все же предпочитаю слышать твой голос.
Он засмеялся.
— Я не возражаю, тоже предпочитаю слышать твой голос.
Я улыбнулась и сказала:
— Вот и хорошо. Итак, что случилось, невысокий, темный и красивый?
Он выдал еще один смешок и ответил:
— Ну что ж, невысокая, бледная и прекрасная, я бы лучше обсудил это при личной встрече.
— Что ж, звучит серьезно.
— Да, но не в том плане, что ты думаешь.
— Ладно, тогда загадочно.
— Вот черт, — ответил он.