— Ты о чем-то очень серьезном задумалась, Анита, — сказал он, и его глаза были такими темными, что только отблески света в них подсказали мне, что он смотрит на меня.
— Ты бы понял меня, скажи я, что политика превращает нас в очень странных приятелей по койке?
Он рассмеялся, да так сильно, что поморщился и вцепился в одеяло, стараясь не корчиться от боли, которая очевидно беспокоила его сильно. От вида, насколько ему больно, смущение покинуло меня, уступив место беспокойству.
Я шагнула вперед, все еще держа Мику за руку.
— Мне казалось, к этому времени ты должен был лучше исцелиться.
— Мне тоже, — ответил он своим глубоким голосом, и акцент был сильнее обычного, в таких случаях люди либо пытаются играть на своей этнической принадлежности, либо пребывают в стрессе. Рафаэль не изображал перед нами большого несносного мексиканского босса, значит дело в стрессе.
Я опустилась на колени у постели Рафаэля и, чтобы взять его за руку, пришлось отпустить Мику. В левой я до сих пор держала Сиг, хотя уже начала задумываться, куда его дену, когда понадобятся обе руки.
— Врачи очистили рану?
— Да.
— Они не знают, почему он не исцеляется быстрее, — сказал Мика, прежде чем я задала вопрос.
Я взглянула на Мику, а затем снова на Рафаэля.
— Теперь я понимаю, отчего ты хотел, чтобы я спустилась и попробовала исцелить с помощью ardeur.
— А еще Рафаэлю будет легче, если ты будешь присутствовать, когда я обращусь к своему целительскому дару, — добавил Мика. И поскольку его способностью был зов плоти, при котором он вылизывал и покусывал плоть, которую исцелял, я могла это понять.
Я улыбнулась и похлопала Рафаэля по руке.
— Слишком похоже на предварительные ласки, чтобы было комфортно?
Он снова рассмеялся, но на этот раз осторожнее, чтобы не шевелиться так сильно.
— Особенно учитывая, что это середина спины.
— Могло быть и хуже, — успокоила я.
— Как же? — спросил он.
— Ты мог быть ранен, хм, значительно ниже спины, — с улыбкой ответила я.
Он усмехнулся, блеснув в полумраке комнаты белозубой улыбкой.
— Это и правда доставило бы больше проблем.
— Что ж, я подержу Рафаэля за руку, пока ты будешь исцелять его, но сможешь ли ты залечить такую глубокую рану?
— Не уверен, но если у меня не получится, ты попробуешь исцелить его с помощью ardeur или волчьих мунинов.
— И то, и другое подразумевает секс, — предупредила я.
Он кивнул.
— Мы оба это знаем.
— Если помнишь, Анита, я был знаком с Райной, когда она еще была жива. И видел, как она применяла свой целительский дар к вервольфам, и это было очень сексуально. В тебе есть ее мунин, ее память, а значит и ее целительский дар.
— Ну а как работает ardeur, тебе известно еще лучше, — сказала я.
Он улыбнулся.
— Да.
— Почти вся моя сила связана либо с сексом, либо со смертью.
— Парадокс, что ты представляешь одновременно и способность дать жизнь, и смерть, — заметил Рафаэль.
— Она поднимает мертвых, так что дарует жизнь, а не отнимает ее, — возразил Мика.
Рафаэль, казалось, задумался над этим.
— Интересно. И это правда.
— Ну а теперь просто оставайся у постели и держи его за руку, пока я взываю к плоти, — сказал Мика.
— Ты когда-нибудь пробовал делать это при помощи рук, а не рта? — спросил Рафаэль, и я поняла, что способ исцеления Мики беспокоил его сильнее, чем я предполагала.
— Пробовал, и это не сработало.
— Я смотрела фильмы о людях, которые могут лечить ладонями, кажется это называется наложением рук, — сказала я.
— Но у леопардов ладоней просто нет, а этот дар похоже принадлежит зверю, а не человеку, — ответил Мика.
— Интересно, остались ли в живых еще леопарды, которые умеют исцелять так же? — задумалась я.
— Тогда это означало бы, что животные обладают магией, — сказал Мика.
— А почему бы и нет? — спросила я.
Он покачал головой.
— Это просто психическая способность, Мика. Уже доказано, что некоторые животные обладают своего рода телепатией и, само собой, эмпатией. Так почему бы и нет?
— Не знаю, возможно, но прямо сейчас мне доступен только один способ, чтобы исцелить Рафаэля.
— Мне бы хотелось, чтобы Анита присела на кровать и позволила мне положить голову к ней на колени, а не просто стояла у постели.
Я согласилась, несмотря на то, что была полностью обнажена. Будь я в одежде, его рука в моей и голова на моих коленях выглядели бы просто дружеской поддержкой, но сейчас это казалось более интимным. Он уже был моим другом с привилегиями, так почему это беспокоит меня? Не имею ни малейшего понятия, если у вас есть на этот счет мысли, дайте мне знать.