Мертвый лед [ЛП] [Dead Ice-ru]

— Жан-Клод бы этого не сказал.

— Он и не говорил.

Он снова стал серьезным.

— Если Ашер…

— Как же было бы забавно позволить тебе так злиться на его вампирскую задницу, но нет, это был и не он.

Я нахмурилась.

— Не так уж много людей, которые могли бы об этом знать и так сказать обо мне. На самом деле никто не стал бы обсуждать это с тобой.

— Кое-кто все же обсудил, клянусь. Я говорил с ним, когда Жан-Клод предложил мне стать твоей гиеной зова, чтобы я не убил Ашера и не развязал войну из-за оскорбления.

— Ты правда угрожал пойти войной на оборотней и вампиров Сент-Луиса из-за этого?

Он выглядел смущенным, не думала, что когда-нибудь это увижу.

— Возможно, я так сказал.

— Поэтому ты позвал того, кто по мальчикам, но при этом был со мной, чтобы спросить его об этом? Чтобы получить подсказку? Узнать его мнение?

— Что-то вроде того, да.

Я нахмурилась. Кто это, черт возьми, может быть?

— Я буду гадать, пока ты не скажешь, кто это был.

— Я скажу при одном условии.

Я хмуро взглянула на него.

— Каком?

— Ты не тронешь его из-за этого. Мне было нужно, чтобы кто-то, кто в основном по мальчикам, честно сказал мне свое мнение, ведь ты права, я не поклонник женщин. По правде сказать, женские прелести мне не кажутся привлекательными.

— Мне тоже больше по душе мужские прелести, так что не мне тебя винить, но я не представляю, как быть с тем, кого не возбуждают мои половые органы.

— Честно, — заметил он.

— Так кто это сказал? — спросила я.

— Байрон.

Я нахмурилась. Байрону было пятнадцать, когда он умер, поэтому он навеки остался в том возрасте старшей школы, когда мальчишки подрастают и только начинают обзаводиться мускулами. Он никогда не завершит этот процесс взросления, мы никогда не узнаем, как он будет выглядеть в двадцать.

— Байрон? Мы с ним спали лишь однажды. Тогда нужно было экстренно накормить ardeur.

— Да, но с тобой он смог кончить, а у него получалось это только с тремя женщинами, за все время, включая тебя.

— Хм… Я этого не знала.

— Это огромный комплимент, Анита.

Я нахмурилась сильнее, и начала зарождаться головная боль.

— Ладно, думаю, я смогу принять это как комплимент.

— Именно ardeur может помочь нам сойтись друг с другом. Ты отпустишь его на мне и, думаю, даже для меня станешь неотразима.

— Непривлекательные женские прелести и прочее? — уточнила я, одарив его взглядом и приподняв бровь.

— Не смотри на меня так. Думаю, нам нужно быть друг с другом предельно честными, или ничего не получится.

— Не уверена, что и так получится.

— Я понимаю, но если мы не будем честны, то все точно обречено на провал.

Я взглянула на него, такого серьезного в этой постели, с потекшим карандашом для глаз и растрепанной прической, что выглядела почти стильно. Он был их тех, кто выглядел прекрасно, только проснувшись, в отличии от меня.

— Ты должна еще кое о чем узнать, прежде чем дать ответ, — сказал он.

— О чем?

— Ты же знаешь, что таких интерсексуальных людей, как я, обычно называют гермафродитами.

Я кивнула.

— У меня есть и мужские, и женские нормально функционирующие органы.

— Да.

— Просто знать об этом — одно дело, а вот действительно видеть и касаться — совсем другое. Одних это интригует, других — шокирует и пугает, поэтому тебе нужно увидеть все до того, как ты примешь решение.

Я скользнула взглядом по его телу, накрытому простыней. Я не нервничала по этому поводу, пока он не заговорил о возможных вариантах, а теперь вдруг была не слишком уверена, что хочу увидеть это представление.

— Знаешь, мне не казалось, что обнаженным ты выглядишь как-то странно, пока ты не сказал об этом.

Он всмотрелся в мое лицо с циничным выражением на его собственном.

— Серьезно, верится с трудом. Большинство либо интригует, либо пугает моя… особенность.

— Честное слово, я не слишком задумывалась над тем, как может выглядеть твой «нижний этаж», извини уж.

— Думал, отчасти в этом твоя проблема в отношении меня.

Я покачала головой.

— Моя проблема в том, что когда мы встретились, ты позволил моим словам и правилам своего клуба навредить людям, которых я люблю и за которых волнуюсь.

— Кстати, прости за это. Я честно не понимал, что они делают с ними, особенно с Натаниэлем. Я бы никогда не позволил им оставить лезвия в его теле так надолго, что оно начало исцеляться с ними внутри.