— Так ты врал не только девушке, но и каждому, с кем подружился, — сказал Натаниэль.
— Если ты так это называешь, то да.
— Как еще это можно назвать? — спросил он.
— Работой.
— Иногда ты меня пугаешь, — сказал Дино. — Так чтобы ты знал.
— Знаю, — сказал Никки.
Мы все уставились на его безупречное, ничего не выражающее лицо.
— Тем не менее, ты все же подарил мне надежду, — сказал Дино.
Никки прищурился, глядя на него.
— Я подарил тебе надежду?
— Ага.
— На что?
— Если уж ты можешь влюбиться и создать семью, то и у меня есть шанс, потому что я намного очаровательнее тебя.
— Ты еще не видел меня очаровательным, — ухмыльнулся Никки.
— Видел, — возразил Дино.
— Нет, не видел, — сказал Никки, улыбаясь.
— Видел.
— Нет, правда не видел.
Дино послал ему хмурый взгляд.
— C момента нашей встречи Анита знала, кто я, так же, как и Натаниэль, Мика, Жан-Клод и все остальные. Я никогда не притворялся кем-то другим. Мне даже не пришлось притворяться большим, крепким, сумасшедшим парнем, способным на все, с которым лучше не связываться.
— Так даже это было притворством, — сказала я.
— Когда люди считают тебя сумасшедшим, они особо не связываются с тобой. Психи пугают.
— Когда мы встретились, я решила, что ты наслаждаешься насилием или угрозой насилия, — сказала я.
— Только в спальне. А работа — это просто работа. Ничего личного.
— Да брось, порой так круто врезать кому-нибудь от души, не сдерживаясь, — сказал Дино.
Никки вдруг улыбнулся, но улыбка эта была похожа на оскал, словно это его лев украдкой выглядывает, почти рыча:
— Ну ладно. Согласен, хорошие ощущения.
— Ага, — подтвердил Дино с очень мужским смешком, и Никки присоединился к нему с таким же смехом.
Мы с Натаниэлем переглянулась, и я спросила:
— Ты понимаешь этот момент мужской солидарности?
— Нет, — ответила он, качая головой. — Большую часть своей жизни я провел, не понимая парней, чей девиз: «Бей их со всей дури». Плевать, если это и значит «быть мужиком», я не из таких.
— Но тебя не напрягает, что я как раз из таких парней, — сказал Никки.
— Нет, — подтвердил Натаниэль.
— Я многих парней заставляю нервничать.
— Я бисексуал, так что тоже многих парней заставляю нервничать.
— Я в себе уверен, — ухмыльнулся Никки.
— Я в себе тоже, — Натаниэль улыбнулся в ответ.
Никки поднял свой кулак, и Натаниэль мягко ударил о него своим.
— Смотреть на вас, ребята, одно удовольствие, и это круто. Но не думаю, что я так же уверен в себе — покачал головой Дино.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я.
— Я не так привлекателен, как эти двое. Никки в тренажерке меня делает. Поговаривают, они оба хороши в постели, еще и готовят. А уж о Жан-Клоде с Микой и говорить нечего: один из них — самый красивый мужчина, что я когда-либо видел, а другой… ну… это Мика. Этот миниатюрный парень входит в любую комнату так, словно она ему принадлежит, и об этом должны знать все.
— У Аниты тоже такое есть, — заметил Никки.
— Да, рядом с ней приглушается наша мужественность.
— Не у меня, — возразил Никки.
— И не у меня, — сказал Натаниэль.
— Мы все достаточно самоуверенны, — сказала я.
Зазвонил телефон Натаниэля, и, судя по рингтону, это был Мика.
— Привет, милый, — ответил он, а затем, после слов Мики, стал вдруг серьезным и отошел в сторону.
— Что случилось? — спросила я.
Он качнул головой и сказал Мике:
— Хорошо, но я не уверен, чем это обернется для нас.
— Натаниэль, в чем дело? — настаивала я.
Он повернулся с самым серьезным выражением лица, что я когда-либо видела, и это немного пугало.
— Мика в порядке? А остальные?
— Тут… для тебя готовят тусовку с вертиграми.
— Тусовку? Какого хрена это значит?
— Это значит, что не было времени на организацию официального ужина или коктейльной вечеринки, поэтому все тигры, одобренные Жан-Клодом и Микой и заинтересованные в этом положении, соберутся все вместе, чтобы мы смогли пообщаться с ними.
— И все потому, что тигры ноют, что их не включили в церемонию? — спросил Никки.
— Да, — ответила я.
— Анита согласилась посмотреть на нескольких вертигров, включая девушек.
Никки уставился на меня, а Дино тихо присвистнул, ухмыляясь.
Я ткнула пальцем в последнего:
— Не лезь.
Он поджал губы, но все равно выглядел так, словно вот-вот захохочет.
— Скажи что-нибудь, — обратилась я к Никки.
— Когда ты согласилась на все это?