– Ты предлагаешь искать слабости в их взаимоотношениях? – попыталась догадаться, о чем же мне пытается сообщить Мони.
– Именно! Смотри, какая закономерность. Там, где есть что-то опасное, всегда рыщет еще что-то более опасное.
– То, что охотиться на тех, кто менее опасен, – давала я понять другу, что понимаю его.
– Все, что нам с тобой надо, чтобы побеждать – это ожидание!
– И главное не соваться туда, где на самых опасных не найдется еще чего-то более опасного. Это называется травля, Мони.
Парень пожал плечами, согласно кивнул, а я предложила ему по возвращению с практики написать свою работу, где он смог бы описать все, что мы видели и свои наблюдения. Он не отмел эту мысль, посчитав, что для будущих практикантов, подобное было бы несомненно полезно. Но сначала надо найтись и вернуться.
Не все получалось с первого раза. Сначала приходилось самим вступать в схватку с нечестивыми и просто опасными существами, растрачивая физические и магические силы. В такие моменты я искренне жалела, что отказалась брать с собой огнестрел, а с другой стороны была счастлива, потому что он вполне мог быть потерян с остальными вещами. А потом приноровились, разобрались в схеме и к концу второй недели, сами стали устраивать охоту на знакомых уже нам существ.
Ноги несли быстро, когда убегала от отвратительных виррилов. Об их присутствии и обитании в этих местах, мы с Мони уже знали со вчерашнего дня. Нечисть все же живет, оставляя за собой множество следов, и главное – научиться эти следы видеть, распознавать. В гористо-лесистой местности мы решили стравить два вида псов и посмотреть кто из них победит. Преодолеваю последний холм, на следующем дереве канат, который хорошо закреплен, цепляюсь, пролетаю к ветке соседнего дерева, а псы дружно падают в уготованную ловушку, которую мы закончили несколько часов назад. Оглядываю противоположную сторону и вижу мельтешение. Мони резво проделывает трюк подобный моему, я помогаю ему удержать равновесие, когда один из аваритовых псов с пламенным визгом падает в яму. Остальные успели остановить забег.
– Ставлю на пламенных! – озвучил Мони.
– Так не честно! Я тоже хочу поставить на них, – отвечаю, удобно усаживаясь на высоко расположенной ветке.
В яме полупрозрачные псы или все же волки, лишенные кожного покрова, рычат, на единственного оказавшегося в ловушке черного пса. Аваритов пес с шерстью, волоски которой сравнятся в крепости со сталью, пригнулся, раскаляя алые жилы на теле и испуская пламенный рев. Виррилы не дали ему возможности подготовиться, запрыгивая и впиваясь крепкими клыками. Остальная стая аваритовых взвыла от бесчестности и добровольно сиганула вниз. Через всего десять минут визга и грызни в живых остался только один черный пес, который тяжело дышал и пламя извергать уже не мог. Вокруг стоял невыносимый, вонючий смрад от паленной плоти.
Я полезла на ветку выше, где был закреплен наш рюкзак, а еще отвязывала веревки, который не один раз еще нам послужат. Мони помог спуститься и подал мне лук. Одна стрела в раненную шею последнего пса и у нас расчищенный проход по лесу, множество баллов в копилку и уверенность, что вся опасная нечисть будет игнорировать нас в ближайшие сутки, сбегаясь на бесплатную еду, которая источала привлекательный для хищников запах на огромное расстояние.
Так мы и продолжали наш путь, продвигаясь дальше, пересекая редкие холмы и поля, чтобы снова углубиться в лес. Однажды пришлось отклониться от восточного направления, чтобы обойти темный участок леса. Вступать в мрачное логово, лишенное света, тепла, воды и нормальной живности, мы не горели желанием.
А потом мне пришлось решать еще кое-какие проблемы. В поисках необходимой травы, которая помогла бы отодвинуть женскую физиологию организма на дальний срок, нам пришлось отклониться еще дальше от своего пути. Мое зелье, которое обычно использовалось девушками для этих целей, сейчас покоилось на дне моего рюкзака. А позволить проблемам наступить нельзя, потому что это может не просто усугубить мое положение, но и привести к смертельным опасностям.
Так, в поисках необходимого, мы и вышли к древним руинам. Это не было пирамидой, замком или домом. Скорее напоминало развалины храма. Красивые колоны устремлялись вверх, расколотые глыбы белого камня валялись под ногами. Стены, лестницы, отдельные плиты были испещрены трещинами, покрыты зарослями мха. В центре возвышалось огромных размеров дерево, которое выросло поверх входа, оплетая могучими корнями огромные черный провал в неизвестность. Возле входа и находился нужный мне вид пастушьей сумочки.