- Как у доктора Балюбаш и послушного ему Сергачёва?
Стефан пожал плечами.
- Когда мы расследовали это дело, у меня неоднократно возникало ощущение, что за нами следят.
- У меня тоже такое было.
- Первый раз я это заметил, когда мы с Данило и Ритой обедали в "Макдоналдсе".
- А у меня в чебуречной, где к нам с Данилой приставали пьяные, а потом в метро.
- Возможно, всё началось с того, что Данила пытался выйти на крупные аферы с недвижимостью. Я тебе рассказывал про Лысого и Патлатого из "Сервис-интера" и " Супер – Росса". Суммы мошенничества там измерялись миллионами долларов. Данила снимал передачу валюты с рук на руки, на видеокамеру в гей-клубе " Дары природы". Я подозреваю, что Завгородний – фигура подставная, как и его фирма.
- Я видела фотографию Завгороднего в актёрском отделе "Мосфильма".
- Не случайно. Его наняли воображать большого начальника. За ним стоят руководители " Сервис – интера" и" Супер – Росса". Когда я увидел Лысого и Патлатого на свадьбе Балюбаш с Цветковой и Хмелькова с Ритой, многое мне прояснилось. Кстати свадьба Балюбаш с Цветковой – непростая. Медсестра Цветкова явно что-то знала, она женила на себе Балюбаш. Балюбаш женился на ней, что бы она молчала.
- Такое бывает?
- В жизни не то бывает. В их браке возможны и другие мотивы, но этот несомненно, присутствовал… Чтобы сбить нас со следа афер по недвижимости, Данилу шантажировали, с твоих слов, перекачкой денег с кредитных карт, и переманили к себе, у нас отобрали офис. Возможно, само дело Ады Цукерман было сфабриковано ими. Приход Марии Абрамовна к нам был специален. Она пошла на это, а сестра нет, она сама нам помогла.
- Ну, это уж слишком!
- Инсценируя это дело, дельцы риэлтерских фирм и проплаченные ими врачи хотели завлечь меня в подвал и избавиться там от меня. Неизвестно чем бы всё закончилось, не подоспей ты и Пинкертон.
- Стефан, это паранойя.
- Может быть, я не знаю. Наше расследование прервали на пороге разгадки.
- Давай продолжим его.
- На те пятьсот долларов, что дала Мария Абрамовна. Я лучше штаны себе куплю новые, Данила раззадорил меня своими новыми костюмами.
- И питаться тебе нужно лучше.
- Да, – Стефан подтянул спадающие брюки.
Шёл снег. Быстро темнело. Влажный воздух пахнул весной. Стефан и Полина спустились на платформу метро.
- Ты сейчас куда? – спросила Полина.
- Домой.
-А…- Полина хотела что-то спросить, но не решалась.
- А ты?
- Я…тоже домой,– сказала Полина.
- Ты хотела что-то спросить?
- Я хотела спросить, …ты … не мог бы дать мне Пинкертона? – Полина взяла Пинкертона на руки. Собака прижалась к ней, завиляла хвостом. Сегодня Пинкертон казался беспокойным, нервным, от ласки его бросало в злость.
- Что, вы влюбились, что ли в Пинкертона? Сначала медсестра Цветкова его почти неделю дома держала, теперь ты… Не тискай его так сильно, он беременный.
- Серьёзно?
- Подлец сукой оказался и с таксой уже успел…
- Пока.
- Пока.
Подъехала электричка метро. Стефану надо было садиться, а Полине делать переход.
- Стефан, можно попросить тебя об одной вещи.
- Когда шутишь, думай.
- Не понял.
Двери закрылись. Стефана унесла электричка.
Полина пересекла переход и уже спускалась по лестнице к шумно подходившей электричке, когда из кармана впереди идущего молодого человека на ступеньку упал крошечный белый пакет. Пакет раскрылся, из него высыпался белый порошок. Полина наверняка не заметила бы происшедшего, если бы голова её не была занята самыми тревожными мыслями.
- Извините! – крикнула Полина вслед удаляющемуся человеку. Тот услышал, обернулся. Внешность незнакомца была самая заурядная, джинсы, чёрная зимняя куртка.
- Спасибо, - безразлично сказал он. – Аспирин выпал. Простуда.
Человек подобрал бумажную облатку и заспешил дальше. На полу осталась крошка мелового налёта. Скоро его не стало совсем. Лёгкая взвесь растворилась в воздухе. Пинкертон понюхал порошок, чихнул. Полина думала, что несколько грамм бледно-серых на цвет спор сибирской язвы способны за две недели уничтожить треть огромного города. Полина попыталась отогнать от себя глупые назойливые дурные мысли. Она вошла в вагон, села на скамейку, взяла на колени Пинкертона и почти сразу почувствовала вязкую жидкость, распространявшуюся по её подолу. Слабо поскуливая, щетинясь, показывая зубы, Пинкертон рожал. На колени Полины выкатился жалкий слепой щенок.
Стефан пришёл домой. Бросился на заскрипевший фисгармоникой диван. Зазвенел телефон. Стефан снял трубку.
- Валерий Павлович?
- Да.
- Добрый вечер. Вас Антон Валерьянович Балюбаш беспокоит. Не забыли меня? Заведующий иммунным отделением.
- Да. Я понял.
-Простите ради бога за поздний звонок. Софья Абрамовна…она вечерним поездом для поправки здоровья в Старую Руссу уехала, очень благодарит вас. Она просила вам передать, Ада нашлась. Сегодня вечером она вернулась в свою квартиру на Малом Гнездяковском.
- Я очень рад.
- Валерий Павлович, мы очень довольны вашей работой…- повисла пауза, человек на другом конце провода, казалось, раздумывает.- Валерий Павлович, я вот, что ещё хотел вам предложить…на первом этаже нашей больницы, если вы помните, располагается суицидальное отделение. Оттуда ещё неприятные крики иногда доносятся…
- Да, я помню.
- Суицидальное отделение возглавляет мой дядя Михаил Евсеевич Клоков. Так у них в отделении странные случаи стали происходить. Вы слушаете?
- Я весь внимание.
- Глупость какая-то. На стене, непосредственно примыкающего к Воробьёвым горам, вы помните географию нашей больницы, странные надписи стали появляться.
- Как на пиру Валтасара.
- Вот-вот, как в Библии, чертовщина какая-то. Надпись как краской красной или кровью, как тяжёлые больные говорят.
- И что же гласит надпись?
- Никто не знает. Буквы неопределённые, размытые, на непонятном языке. Скорее всего, это выпот проходящих рядом грунтовых вод. Вода приносит кремний, глину, песок, но больные, вы сами знаете, в суицидальном отделении лечатся самоубийцы, те, что неудачно совершили самоубийство, - Балюбаш засмеялся, - те, что удачно совершили самоубийство, уже не лечатся. Так вот больные, большинство из них и без того в депрессии, придают надписи зловещий смысл.
- Может быть, надпись кто-то пишет?
- Вы знаете, мы установили напротив стены круглосуточно работающую видеокамеру. На ней не видно, чтобы кто-то писал, а буквы всё равно появляются. Изо всего этого смертность в отделении повысилась, участились повторные суициды, персонал нервничает, люди неохотно идут лечиться… Валерий Павлович, обращаться с подобным делом в милицию глупо. Дело попросту не примут к рассмотрению. Посмеются и выгонят, ещё пошлют ко всем чертям. Покорно прошу, не взялись бы вы?
- Я?
-Но вы же так блестяще раскрыли дело Ады…
- Вы это называете раскрытием?
- А как же ещё? Есть результат, Ада дома.
- Хотел бы я на неё посмотреть.
- Бога ради.
Стефан заколебался:
- Сколько вы готовы платить?
- Тысяча долларов устроит, а?
На другом конце провода Стефан различал шум свадебной вечеринки.