- Лично тебе, господин "важняк", поручается расследование убийства. А что ты там вообще накопаешь, одному Богу известно...
- ФСБ будет мешать или помогать?
- Все будет зависеть исключительно от тебя. От твоей работы.
- А почему же, Костя, газеты не шумят? Почему молчит телевидение? Тут, понимаешь, исчезло национальное достояние, а кругом тишина, как в могиле!
- Представь себе: если ты, "важняк", услышал об этом только что и от меня, то какие могут быть статьи в газетах?
- Не то говоришь, уважаемый шеф, ох не то! - не поверил собственному начальству Турецкий. - Я так думаю, что до сих пор не поступало команды "фас". Вот и вся петрушка! Не поверю я, что газетчики могли пропустить факт убийства исполнительного директора фирмы "Голден" господина Дондероу!
- Почему же? - возразил Меркулов. - Была, помнится, заметочка в "Московском комсомольце". Ну и что с того? Да, директоров убивают, и не только у нас - с завидным, кстати, постоянством, - но и в Штатах.
- Не приметил, - помолчав, сказал Турецкий.
- А я как-то не приметил, что ты с утра до вечера изучаешь газеты. Ну хорошо, а если бы приметил? Наверняка не обратил бы внимания... - Меркулов улыбнулся и, надев очки, в упор посмотрел на Александра. - Все, наконец? Тогда приступайте к делу, господин старший следователь.
- Можно взять фотик этого красавца?
- Забирай. На всякий случай - деталь. Этот красавец был в Афгане.
- При штабе, разумеется?
- Точно. У тебя, Александр Борисович, глаз-ватерпас.
- А поконкретнее нельзя?
- При штабе девятнадцатого танкового корпуса. В котором, между прочим, служил тогда и подполковник Николай Андреевич Бояров. - Костя улыбнулся хитровато.
- И тоже при штабе?
- Нет. Этот боевой офицер.
- Выходит, Бояров и Комар - старые знакомые?
- А вот уж чего не знаю, того не знаю.
- Я пошел?
- Шагай, шагай... Денька через два - максимум три буду ожидать тебя с нетерпением.
В дверях Александр обернулся:
- В каких пределах я могу сообщить своей команде суть нашего с тобой разговора?
- В пределах нормы.
- А Кроту?
- Ну начнем с того, что его еще надо достать. А потом, Кроту... Тьфу, будь ты неладен! Я не исключаю, что Кротов может знать куда больше моего.
- Почему?
- Ты же только что сам сказал, что он хорошо знает братьев Аракелянов! Или ты уже забыл о своем задании? Напомнить?
Турецкий улыбнулся, махнул рукой и закрыл за собой дверь...
Начальника МУРа Вячеслава Ивановича Грязнова на месте не оказалось. Секретарша его Людмила Ивановна сказала лишь доверительно - она-то знала о приятельских отношениях своего шефа с Турецким, - что Вячеслава Ивановича нынче словно ветром сдуло: улетел, ничего не сказал, видать, где-то чепэ.
Александр поблагодарил, положил трубку и подумал, что, по идее, и ему самому следовало бы прямо сейчас смотаться в "Метрополь". Но с другой стороны, там уже Славка, а он ничего стоящего внимания не пропустит.
Кроме того, надо было обдумать разговор с Костей. А для этой цели, то бишь процесса обдумывания, Александр включил электрочайник. После Костиного чая захотелось привычного крепчайшего кофе. Вот и кружка большая и чистая под рукой, и "Нескафе-классик" в красивой дорогой банке. Но едва зашумела вода, зазвонил телефон. Турецкий чертыхнулся, однако трубку поднял.
- Добрый день, Александр Борисович!
- О, старый друг! - обрадовался Турецкий. - Здравствуй Алексей Петрович, дорогой! Какими судьбами?
- Мне позвонил Константин Дмитриевич.
- Сказал, что по моей просьбе? - засмеялся Турецкий.
- Не сказал, но я и сам понял, когда услышал, о ком речь. А ты сам не мог позвонить, что ли?
- Ты, Алексей Петрович, человек занятой, а дело серьезное, да и замгенпрокурора - все-таки замгенпрокурора! - засмеялся Турецкий.
- Но тебе же известно, что для тебя у меня всегда найдется свободная минутка. Тем более что я в настоящий момент в отпуске.
- Прекрасно! Так, может, мы...
- Подъезжай ко мне. Адрес, надеюсь, не забыл?
- Когда удобно?
- Да прямо хоть сейчас... Нижний код - сто шестьдесят три.
Обдумывать разговор пришлось по дороге.
Как понял Турецкий, лишь убийство Левона Аракеляна - причем, довольно странное все-таки: туловище отдельно, голова сбоку - дало повод генералу Федеральной службы безопасности Сергею Ивановичу Федоскину раскрыть все карты до конца перед заместителем генерального прокурора. А если взглянуть глубже, то не только перед Меркуловым, но и перед следователем - "важняком" Турецким. Конечно же с Костей генерал наверняка говорил не раз, они старые приятели. Может быть, даже Федоскин и предложил Косте привлечь к делу именно Александра, зная твердо, что Турецкий обязательно доведет дело до конца. Докопается до истины.
Александр тоже знал Федоскина, но шапочно. Слышал от Кости, что мужик он всегда был неподкупный и честный. Известно было также, что генерал с уважением относился к Александру. Во всяком случае, так говорил Меркулов, а не верить ему оснований не было.
И коли это так, то имелся прямой резон лично встретиться с Федоскиным, услышать из первых уст то, о чем рассказал Костя.
Турецкий вообще старался как можно меньше думать о высокой политике и о политиках с верхних этажей власти. Он постоянно делал свою работу. Но именно эта работа, совершенно конкретные расследования, и сталкивали его с большой политикой, будь она трижды неладна! А точнее, с теми, кто делал эту политику.
Вот и в деле с исчезнувшими драгоценностями завязаны люди выше некуда! Председатель Гохрана, министр финансов, всяческие высшие советники, наконец, не исключено, что и сам президент. Разумеется, последний не брал и не воровал. Но народного-то достояния нет! Так с кого спрос в первую голову? А с хозяина и спрос, с президента...
Настораживало еще то обстоятельство, что туговато обстояло дело и с виновниками аферы. Тот же Комар, к примеру, до сих пор на свободе, за кордоном - как это? - в ресторанных джунглях Дикого Запада? А ведь уже давно должен был бы припухать в крытке. На персональной шконке в том же Лефортове. Но почему не сидит? Может быть, тягомотина с поиском и задержанием бывшего бухгалтера кому-то выгодна? А кому? Если тянуть без конца, бухгалтер может однажды просто исчезнуть с лица земли. Или так задумано с самого начала? Старая ведь истина: нет человека, - нет и дела. С трупа-то много не спросишь...