Сказать, что я разозлилась, это ничего не сказать. Да я впала в бешенство! Сразу прохода не даёт, дополнительными занятиями прикрывается, день рождения опять же портит, а потом сама пришла и бла-бла-бла. Хотя, чего хотела? Видела же, с кем дело имею... Бабник и козёл.
- Не завидую я той идиотке, которая действительно захочет стать вашей женой, Мерзейший. - холодно сказала я и пошла... просто вперёд, гордо виляя попой. Понятия не имею где мы находимся, порталы строить не умею, одежды нет... Но, гордость наше всё!
- Позавидуешь. - произнёс одними губами, - Это я тебе обещаю, мерзавочка.
Заряна продолжала удаляться, демонстрируя гордую походку победительницы. В обнажённом виде это выглядело так трогательно и в то же время по бунтарски.
И куда она направилась? Догнать? Не дождётся! Открыл портал прямо под строптивой дриадкой, и с наслаждением проводил взглядом размахивающую руками и визжащую девчонку, скрывшуюся в чёрной кляксе перехода. Осталось только провести воспитательную беседу с Лави. Уверен, после разговора "по душам", дриада с рук у меня есть будет... и о существовании дочурки вообще забудет, по крайней мере, пока я с ней не закончу. Мерзавка считает себя равной мне, значит, будем играть на равных. Больше никакого снисхождения.
***
Этот козёл создал портал прямо подо мной! Нет, с одной стороны хорошо, что голая я оказалась в ванной собственной комнаты, но с другой, какого лешего?! Кто его просил вообще что-то делать? Кажется, в этот момент я возненавидела Мерзейшего окончательно.
Душ пришёлся как нельзя кстати, после посиделок на песке. Выходила я настороженно, предварительно выглянув в щелочку. В комнате никого не было. Вот и здорово! Быстро оделась, причесалась и отправилась в учебный корпус к третьему уроку, знакомиться с новым Мерзейшим, или Мерзейшей, в общем, с тем, кто будет заменять Офелию.
- Мерзкого всем дня! - вполне бодро поздоровалась, войдя в спортивный зал. Преподаватель отсутствовал, но мерзавцы отвечали крайне сдержанно. - Снова кого-то страшного прислали? - подозрительно спросила я.
- Ну почему же? - бодро спросил приятный мужской голос из-за спины, - Вроде даже симпатичного.
Я обернулась. Равнодушно осмотрела высокого, сероглазого брюнета, со слегка вьющимися волосами и насмешливой улыбкой на тонких губах. Действительно красивый.
- Извиняюсь за опоздание, - улыбнулась я, - Мерзавка Заряна Пересветная.
- Мерзейший Станислав Витязевич, извиняю, - милостиво кивнул мужчина, - Прошу в строй.
Занятие сегодня было совсем не таким как в бытность Офелии Нарциссовны. Гимнастика по сравнению с тем, что преподавал Мерзейший была сущим раем. Станислав Витязевич создал для нас целую полосу препятствий, которую мы совершенно не благополучно преодолевали всё занятие.
- Ну что ж, мерзавцы, очень плохо! - в конце занятия сообщил Мерзейший, - Отвратительно даже! Сегодня в восемь вечера, после ужина, у вашей группы диверсионная вылазка.
- Не положено, - нагло перебила его Акулина, - Практика у нас только со следующего семестра, и то, ознакомительная.
- А это уже вопросы к вашему директору, - прошипел Мерзейший, выдав тем самым свою принадлежность к кому-то из пресмыкающихся. - Теперь диверсии входят в обязательную программу обучения мерзавцев, так что в восемь на учебном полигоне для старших курсов!
- Да, Мерзейший, - хором ответили мы и неровным строем поплелись прочь из спортзала.
- Мерзавка Пересветная, - окликнули меня. Я неуверенно обернулась. Ещё одного Мерзейшего в коллекции мне не хватало! - Не узнала? - улыбнувшись, спросил он.
Присмотрелась внимательнее.
- А должна?
- Ладно, потом узнаешь, свободна, - отмахнулся Станислав Витязевич, а я поспешила скрыться за дверью.
День прошёл относительно спокойно и в то же время насыщенно. Времени думать о Мерзейшем, маман и всём прочем бреде просто не было. Вечером на ужин бежала прямо из библиотеки, в которой усердно пыталась наверстать всё, что пропустила за эти дни.
***
День прошёл в охоте на свидетелей. Первым попался директор. После короткой, но содержательной беседы оборотень был твёрдо убеждён в том, что бедный-несчастный я стал жертвой брачной охоты дриад. Старый холостяк проникся сочувствием и уверил меня, что "ничего не видел".