Вы спросите: «При чем здесь религия?» В прямом смысле, конечно, ни при чем. Эбботт написал свою книгу как занимательное введение в мир геометрии. Однако метафорически она является прекрасным прологом и к миру религии. Данная метафора точно отражает существо религиозного интереса человечества. Человек приходит в мир, которого он не создавал; приходит в мир «помимо своего желания»; живет в этом мире, нередко претерпевая различные невзгоды и страдания, и затем с неизбежностью из этого мира уходит. Если этому и есть какое-то объяснение, если в этом приходе-существовании-уходе и есть какой-то смысл, то он должен быть внеположен человеку и миру. Чтобы увидеть, как на самом деле выглядит двухмерное пространство, нужно обрести третье измерение. Или получить связь с ним7.
Таким другим измерением, звеном, связывающим ищущего человека с миром смысла, с момента осознанного существования человечества и является религия. В религии человек ищет ответы на вопросы, которые вне религиозного сознания навсегда останутся без ответа. И даже не обязательны окончательные ответы, но уверенность в том, что есть это таинственное иное измерение, что жизнь – не бессмысленный поток случайного существования непонятно как и когда появившихся на земле почему-то разумных существ.
Эта удовлетворенность «неответом», тайной, которая так сильно отличает религию, скажем, от науки, прекрасно выражена в библейской ветхозаветной книге Иова. Напомню сюжет: праведник Иов обласкан Господом и имеет все, что может пожелать человек: семья, дети, достаток и т. д. Сатана заключает с Богом пари, что Иов начнет роптать на Бога, как только он все потеряет. И вот для ветхозаветного праведника начинается нескончаемая череда страданий, смысла которых он понять не может. В культуре древних евреев бытовало устоявшееся мнение, что страдает тот, кто провинился перед Богом. Праведник, человек, не совершающий проступков перед очами Господними, страдать не может. Иов мучительно недоумевает: за что? Почему Бог наказывает его? В какой-то момент страдания Иова, потерявшего все, постоянно атакуемого друзьями и родными, фактически призывающими его похулить Бога, переходят в вопль души человеческой: Боже, а есть ли Ты? Я не вижу за собой никакого греха, я не понимаю, в чем провинился, и все же моим страданиям нет предела. Может, все мои представления о Тебе неверны? Может, Тебя нет?! Вопрос о существовании Бога для Иова – не отвлеченное размышление на тему: «А есть ли там вообще что-то или кто-то?» Это конкретно-личный, важнейший вопрос всей его жизни, во всех ее проявлениях – от глобальных вопросов до мельчайших подробностей.
Великий Достоевский так выразит это недоумение устами одного из своих героев: «Если Бога нет, какой же я тогда капитан?!»
Ощущение богооставленности переходит у Иова в какой-то момент в страшное чувство бессмысленности бытия… И вот, когда в конце концов пари сатаной проиграно, Иов получает обратно все, что потерял. Но не этим удовлетворяется его сердце: возвращенные ценности не могут уврачевать ту душевную рану, которая принесена страданием. Вопрос Иова слишком глубок и страшен, чтобы даже достаток, даже семья могли убедить его в осмысленности жизни. И тогда «из тучи» с ним говорит Бог. И Иов успокаивается.
Самое поразительное в этом то, что на вопрос «Почему?» Иов так и не получает содержательного ответа. (Был ли ты со Мной, когда Я творил небо и землю? – вопрошает Господь. – Так почему ты хочешь знать смысл вещей?) Но сам факт ответа, сам факт прямого к нему обращения Творца приносит успокоение, возвращает смысл жизни, привносит в нее то третье измерение, без которого жизнь казалась лишенной смысла…
Страна глухих8
Один из самых естественных вопросов сомневающегося – почему существует ад? Если Бог есть Любовь, почему Он обрекает грешников на вечные мучения?
Ответ на этот кажущийся неразрешимым вопрос на самом деле не так сложен. Самое главное здесь вот что: христианство пришло в мир вовсе не с вестью о том, что существует ад. Нет. Ад – темное царство мертвых – известен почти всем дохристианским культурам. Своим же Воскресением Христос открыл людям тайну жизни, а не смерти – тайну Рая.
К сожалению, наши представления об аде и рае далеки от христианских. Слово «ад» у многих современников вызывает в памяти картинки из журнала «Крокодил» советских времен: сковородки, бока которых жадно лижут языки адского пламени; грешники, страдающие в кипящем масле на этих сковородках, и рогатые черти, немилосердно тычущие грешников. Смею утверждать, что картины эти, при всей своей наглядности, имеют мало общего с христианским пониманием вечных мук.