— Университет! — приказал он шоферу, садясь в автомобиль.
Через десять минут он был на месте. Войдя в канцелярию, он осведомился, в какой аудитории читает Хизертон. Служитель удивленно посмотрел на Лепсиуса.
— Как, сэр, разве вы не знаете, что профессор командирован на съезд психиатров в Петроград?
— Он уже выехал? — вырвалось у Лепсиуса.
— Вероятно. Впрочем, вы можете осведомиться у него на дому: Береговое шоссе, сто семьдесят четыре.
Лепсиус записал адрес и снова прыгнул в автомобиль.
— Береговое шоссе, сто семьдесят четыре! — крикнул он шоферу.
Снова пустынная улица, чем дальше, тем мрачней и безлюдней. Снова черная решетка у ворот жуткого дома, закупоренного и безмолвного, как если б все живое окостенело в нем на манер музейных чучел.
Лепсиус резко дернул звонок. Рябой привратник, весь белый от бешенства, высунул нос из-за решетки.
— Убирайтесь к черту! — заорал он, разглядев Лепсиуса. — Приема нет! Убирайтесь, а не то спущу собак!
— Друг мой, — шепотом произнес доктор, — я должен передать профессору Хизертону важную вещь. Дело идет о спасении его жизни.
— Поздно! — угрюмо ответил привратник. — Директор уехал на съезд в Россию, а сегодня была ревизия. Все дочиста записали и увели из камеры сто тридцать два…
— И все-таки еще не поздно. Речь идет о том, что знает один только Хизертон. Я его самый близкий друг. Он поручил мне в случае чего обратиться к вам. Если вы хотите спасти собственную шкуру, придумайте, как мне его догнать.
Привратник уставился на Лепсиуса подозрительно:
— Как ваше имя?
Лепсиус поперхнулся.
— Олеумрицини! — пробормотал он первое, что пришло на язык.
В ту же секунду лицо привратника прояснилось. Он снял цепочку и почтительно произнес:
— Войдите, сударь, войдите! Как видно, вы тоже будете итальянец?
— Разумеется, — пробормотал Лепсиус, входя вслед за ним в мрачное жилище смерти.
Но рябой повел его совсем не туда, где только что был Туск. Он отворил маленькую дверь и впустил Лепсиуса в блестящий докторский кабинет, сияющий безукоризненной чистотой.
— Сядьте, сударь, сядьте. Я сейчас позову нашу секретаршу, она обмозгует дело.
Лепсиус сел, чувствуя себя крайне плачевно. Он знал по-итальянски не больше десятка слов. Что, если секретарша заговорит с ним на этом языке!
Не в силах сидеть, он опять вскочил и пробежался раза два по кабинету, утирая с лица холодный пот. Вдруг взгляд его упал на превосходные картины, развешанные по стенам, и в ту же секунду он почувствовал, что за ним наблюдает пара черных глаз.
— Питореско э… э каскара саграда! — пробормотал он, не отводя глаз от картин. — Рома. Акрополи. Мультатули!
Поток его восхищений был прерван чистой английской речью:
— Здравствуйте, сэр!
Перед Лепсиусом стояла уже немолодая брюнетка с лицом, до странности похожим на кого-то, кого он знал очень хорошо… но кого? Черт побери, как ни напрягал он свою память, не мог припомнить!
— Я восхищался картинами, хотя душа моя в полном хаосе и смятении, — смущенно пробормотал он, идя навстречу секретарше. — Дорогая мисс или миссис…
— Мисс Кроче. Как итальянка, я понимаю ваш восторг, сэр, но, к сожалению, не знаю родного языка. Что привело вас к профессору?
— Синьорина Кроче, — зашептал Лепсиус, выкатывая глаза из орбит и, насколько это возможно, стремясь достичь максимальной экспрессии, — я его близкий друг! Мы затеяли вместе одно важное дело… одно тайное дело чрезвычайного значения. Оно сорвалось. Если профессор не примет меры, его уберут с пути. Я должен во что бы то ни стало догнать его и предупредить.
Мисс Кроче стала серьезной:
— Опасность грозит ему в Петрограде?
— Именно, именно!
— В таком случае, дорогой сэр, я немедленно устрою вам все документы, и вы завтра утром сядете на пароход.
— Чудесно! — воскликнул Лепсиус.
— Ах, произнесите это по-итальянски! — мечтательно проговорила мисс Кроче, закрывая глаза. — Мне так отрадно слышать родную речь…
— Хипероксидато! — улыбаясь, повторил Лепсиус.
Он чувствовал себя как на рельсах, и тревога его улеглась.
— Но только, сэр, до отъезда вам нельзя больше показываться в городе. Мы спрячем вас у себя до самого утра.
— Меня ждет автомобиль, — попытался Лепсиус протестовать.
— Вот и отлично! Передайте шоферу, что вы уезжаете и чтобы вас не ждали дома.
Лепсиус сошел вниз, к шоферу. Доверчивые лица привратника и мисс Кроче выглядывали из дверей.
— Передай Тоби и мисс Смоулль, что я уехал на три недели! — величественно сказал Лепсиус шоферу и повернул обратно.