Таким образом, неудивительно, что несмотря на всевозможные гонения, преследования и репрессии, а также амбициозные программы «антирелигиозной пропаганды», ставившие себе целью искоренение религии, в советской империи продолжали существовать традиционные религии. В некоторых странах социалистического лагеря, таких, как Польша и Чехословакия, Церковь представляла собой открытый вызов правящим просоветским режимам именно потому, что отвечала на куда более глубокие запросы, которые правящий режим просто не признавал. Что касается самого Советского Союза, то Политбюро приходилось вести постоянную упорную борьбу не только с несгибаемым православием, но и с вечно непокорным исламом. Независимо от того, является ли религия «опиумом для народа» или нет, вековые традиции религиозности невозможно «излечить» путем простого отсечения источника поставок «наркотика», предоставив обществу в одиночку бороться с агонией и абстинентным синдромом.
Второй основной суррогатной религией в 1930-е гг. был широкий спектр тоталитарных движений, которые сегодня известны под общим названием фашизма. В Италии первоначальный вариант фашизма, насаждавшийся Муссолини, по сути дела, никогда не имел статуса религии, оставаясь — даже в большей степени, чем марксизм-ленинизм, — политической философией, то есть всего лишь идеологической программой. Традиционная роль религии в большинстве своем была предоставлена церкви. В результате этого итальянский фашизм, особенно по сравнению с развитием других суррогатных религий, показал себя относительно пустой и бессодержательной затеей.
В Испании другой вариант фашизма, выдвинутый Аугусто Франко, с самого начала был ориентирован на максимальное сближение с церковью и, как следствие этого, получил нечто вроде божественной санкции. В результате он обладал гораздо большей энергией и динамизмом, чем его итальянский аналог, но и отличался куда большей жестокостью, на которую способен только религиозный фанатизм. Теперь, оглядываясь на прошлое с расстояния более полувека, надо признать, что в личности Муссолини было немало откровенно комических черт. По сравнению с ним Франко, долгие годы державший в своих руках власть в Испании, выглядит куда более мрачной фигурой.
Но, бесспорно, крайним примером правого тоталитаризма, сумевшего обрести статус религии, является немецкий нацизм. В отличие от итальянского фашизма нацизм был не просто и не только философией и идеологией. В отличие от испанского варианта фашизма нацизм никогда не тяготел ни к одной из традиционных форм религии. Напротив, он целенаправленно делал все возможное, чтобы искоренить прежние религиозные воззрения и занять их место, притязая на роль совершенно новой религии.
Прошло уже более полувека после окончания Второй мировой войны. Эти годы были ознаменованы бесконечным потоком исторических исследований, комментариев и попыток дать убедительное объяснение феномену Адольфа Гитлера, нацистской партии и Третьего рейха[133]. И тем не менее остается еще немало неразгаданных тайн и загадок, связанных с ними. Как мог культурный и цивилизованный народ — народ, давший миру Гете и Бетховена, Канта и Гегеля, Баха и Гейне, — так слепо последовать за низкопробным демагогом и позволить вовлечь себя en masse[134] в эту чудовищную, демоническую оргию разрушения? Авторы искали ответа на этот вопрос в самых разных плоскостях. Нацизм пытались объяснить как социальный феномен, явление культурного, политического и даже экономического плана. Он возник и сформировался на волне возмущения Версальским договором, грабительских контрибуций и репараций, галопирующей инфляции, оскорбления национального достоинства немцев, бурного распространения коммунизма, распада среднего класса и множества других факторов.
Разумеется, все эти и многие другие аспекты сыграли свою немаловажную роль. Бесспорно, они были тесно связаны друг с другом. Но едва ли не самым важным элементом для понимания нацизма является то, что он сознательно эксплуатировал религиозные чувства немецкого народа. В своей демагогической программе он сумел объединить эмоциональные и интеллектуальные составляющие мировосприятия, слив воедино сердца и умы. Нацизм действительно стал религией в полном смысле этого слова и в качестве коллективного мессии вывел послевоенную (имеется в виду Первая мировая война. — Пер.) Германию из чистилища бессмысленности. Именно религиозное измерение нацизма придало ему тот динамизм, истерический фанатизм, демоническую энергию и человеконенавистничество, в которых нацизм далеко превосходил параллельные и родственные ему движения в Италии и Испании. Здесь возможно возразить, что Третий рейх был первым — со времен Рима — государством в Западной Европе, основанным не на социальных, экономических или политических принципах, а на принципах псевдорелигии и магизма. А самозваный лидер этого государства был не столько политиком или демагогом, сколько шаманом.
133
Третий рейх (рейх —