— Он называет меня «моя Госпожа».
— Почему?
— Потому что таков обычай всех Великих Домов. В том числе и Атрейдесов, подумал Фарад'н.
— Это вызовет меньше пересудов, если нас нечаянно услышат, — объяснила Венсиция. — Некоторые подумают, что мы отказались от своих легитимных притязаний.
— Кто же эти глупцы?
Мать поджала губы, решив оставить вопрос без ответа. Мелочь, конечно, но бывало, что из-за мелочей начинались большие войны.
— Госпоже Джессике не следовало покидать Каладан, — произнес Фарад'н.
Венсиция резко тряхнула головой. Что с ним? Его мысли блуждают, как у умалишенного!
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ей не надо было возвращаться на Арракис, — сказал он. — Это плохая стратегия. Просто на удивление плохая. Было бы гораздо лучше отвезти на Каладан внуков.
Он прав, подумала Венсиция. Какая досада, что это не пришло в голову ей самой. Надо поручить Тиеку немедленно исследовать эту возможность. Она снова тряхнула головой. Нет! Что задумал Фарад'н? Священники никогда не допустят, чтобы в космос полетели оба внука сразу.
Венсиция высказала эту мысль сыну.
— Священники или госпожа Алия? — спросил он, заметив, что сумел направить мысли матери в нужное ему русло. Фарад'н начал находить странную радость в своей новой значительности, оказывается, в политических интригах тоже требуется игра ума. Правда, умом своей матери он уже давно перестал интересоваться — ею было очень легко манипулировать.
— Ты думаешь, что Алия хочет власти для себя? — спросила Венсиция.
Сын отвернулся. Конечно, Алия хочет власти для себя! Это подтверждают все донесения с той проклятой планеты. Мысли Фарад'на приняли иное направление.
— Я читал об их планетологе, — сказал он. — Кажется, должен появиться ключ к пониманию феномена песчаных червей и их гаплоидной стадии, тогда, если только…
— Оставь решать эти проблемы другим, — Венсиция начала терять терпение. — Это все, что ты можешь сказать о том, что мы сделали для тебя?
— Вы делали это не для меня, — сказал он.
— Что?!
— Вы делали это для Дома Коррино, — сказал Фарад'н. — Меня лично никто не принимал в расчет.
— На тебе лежит большая ответственность! — горячо заговорила мать. — Что будет с людьми, которые всецело зависят от тебя?
Этими словами Венсиция возложила на плечи сына огромную тяжесть, которую он ощутил чисто физически — велик груз всех тех надежд и мечтаний, которые обуревали Дом Коррино.
— Да, — сказал Фарад'н, — все это я понимаю, но некоторые вещи, которые вы делали от моего имени, я нахожу безвкусными.
— Без… Да как у тебя поворачивается язык? Мы делаем все, что делают другие королевские Дома для достижения своих целей!
— Так ли? Мне кажется, что вы перестарались. Нет! Не смей меня перебивать. Если мне суждено стать императором, то приучайся слушать меня. Вы что, думаете, я не умею читать между строк? Каким образом дрессировали этих тигров?
На мгновение Венсиция потеряла дар речи, осознав способность сына к анализу.
— Понятно, — сказал он. — Я сохраню Тиеканика, поскольку это ты втравила его в некрасивую историю. Он хороший офицер и проявил свои качества во многих тяжелых ситуациях, но он будет отныне отстаивать свои принципы только на дружественном поле…
— Свои… принципы?
— Разница между хорошим и плохим офицером заключается в силе характера и способности действовать, раздумывая не больше пяти секунд, — сказал Фарад'н. — Ему придется придерживаться своих принципов всякий раз, когда им будет брошен вызов.
— Тигры были необходимостью, — сказала мать.
— Я поверю в это, если они добьются успеха, — произнес Фарад'н, — но я не стану смотреть сквозь пальцы на то, каким образом их дрессируют. Не возражай! Это очевидно. Их настроили, как механизм. Ты сама это говорила.
— Что ты собираешься делать? — спросила Венсиция.
— Ждать, что из этого выйдет, — ответил он. — Возможно, что я действительно стану императором.
Мать прижала руки к груди и вздохнула. Был момент, когда сын ужаснул ее. Она была готова поверить, что в следующую минуту он ее уничтожит. Принципы! Но теперь он вовлечен во власть, он проникся ею. В этом Венсиция была теперь твердо убеждена.
Фарад'н встал, подошел к двери и позвонил слугам матери. Он оглянулся.
— Мы закончили, не так ли?