По всем канонам современной российской жизни Ляпунову оставалась одна дорога – в большую политику. Народ любит пострадавших от власти, так что Ляпунов легко стал членом Областной Думы. Активно поддерживавшие и направлявшие его политические движения, в меру демократические, в меру оппозиционные, опиравшиеся на горнодобывающий север области, продолжали и дальше его направлять, стараясь сильнее обозначить свое присутствие в Думе.
Самого Ляпунова большая политика тяготила. Он бы предпочел стоять у операционного стола, но кто бы его туда пустил? Впрочем, пустили бы, может, даже заведующим отделением в рядовую больницу взяли, но при случае растоптали бы, смешали с дерьмом и облили грязью. А с хирургами такие случаи периодически приключаются – специфика работы.
Вот и приходилось ковыряться в проектах областных законов, сочинять разные умные бумаги и разбираться в хитросплетениях политических интриг. Хорошо, помощники помогали: юристы, политологи, журналисты и просто толковые ребята. А за ними маячили солидные фигуры глав администраций северных городов, директоров шахт и металлургических заводов. Все вместе они двигали Ляпунова дальше, в Государственную Думу.
Иногда Ляпунов чувствовал себя марионеткой в чужих опытных руках, и в то же время прекрасно сознавал, что без них он никто, полководец без армии. И в конечном счете, принимаемые в Думе местные законы шли во благо области и людям, её населяющим. И с его помощью получали поддержку не просто горнодобывающие предприятия Северного Урала, а предприятия градообразующие, от существования которых зависела жизнь целых городов.
Да, он лоббировал интересы шахтеров и металлургов, учителей и врачей горно-таежной глубинки и мог этим гордиться. Некоторые депутаты лоббировали в пользу банкиров, крупных предпринимателей и держателей солидных пакетов акций, поскольку это они провели этих людей в Думу, они заправляли в местных отделениях известных партий и при желании сами могли быть избранными в Думу.
Сейчас на освободившееся место в Госдуму баллотировалось в общей сложности двенадцать кандидатов. Главную массу составляли так называемые бизнесмены. Четверо из них находились в данный момент под следствием, ещё двое в любой момент могли приобщиться к подписке о невыезде. Как полагается, было по кандидату от главных партий: от пенсионеров-зюгановцев, от скандалистов-жириновцев, от прогубернаторских "преображенцев" ("Преображения Урала", стало быть) и, в пику им, от извечных оппонентов-"нашгородцев" (движение "Наш дом – Наш город"), державших сторону мэра Екатеринбурга.
Особняком стояли Ляпунов и Будякин. Людей искушенных удивляло присутствие в списке заместителя главы городской администрации, поскольку движение "Наш город" выдвинуло своего кандидата, поддержанного самим мэром. Или выдвинутого мэром и поддержанного движением, неважно. Политологи-аналитики видели в этом закулисную борьбу за власть внутри городской администрации, а так же личные амбиции Серафима Будякина, регулярно совершающего попытки стать депутатом. Правда, все эти попытки заканчивались провалом, и сейчас рейтинг Будякина был удручающе низок. Пророчили, что нынешний провал ему дорого обойдется, мэр с ним разделается, уволив на все четыре стороны, чтоб больше не портил политическую игру и не вносил раздора в единую команду.
А вот шансы Ляпунова котировались очень высоко. Народ его помнил и любил, сочувствовал и связывал с его именем свои надежды на нормальное здравоохранение. Почему-то большинству пенсионеров, а это, как известно, главные избиратели в стране, казалось, что достаточно выбрать врача Ляпунова в Госдуму, и сразу в поликлиниках будет порядок, лекарства подешевеют, а медицинские хапуги-чиновники добровольно сдадутся в тюрьму для заслуженной отсидки.
Когда Будякин пригласил к себе в кабинет руководителя "Бюро социальных технологий" и предложил заняться его избирательной кампанией, Горялов спросил:
– А вы, простите за глупый вопрос, чего, собственно говоря, хотите от этих выборов? Если просто себя показать и людей посмотреть, так вам ничего не стоит найти исполнителей среди тех, кто от вас зависит.
– Мне надо в Госдуму, – насупился Будякин. – Говорят, вы способны любого провести в депутаты. Это действительно так?
– В принципе, пожалуй, – скромно ответил Горелов. – Но тут необходимы две вещи. Первое – деньги, второе – кандидат делает и говорит только то, что я ему советую.
– Деньги – не вопрос, – отмахнулся Будякин.
– Вопрос, ещё какой вопрос! – не согласился Горелов. – Минимум двести тысяч долларов, а лучше триста. – Он испытующе взглянул в глаза онемевшему от таких цифр Будякину и добавил: – При условии, что другие претенденты не бросят в бой такую же сумму. Тогда придется ещё добавлять.
– Совершенно несуразные цифры! – Будякин обрел дар речи. – Я понимаю двадцать тысяч зеленых, это примерно семьсот тысяч рублей. По-моему, более чем достаточно.
– Семьсот тысяч – это гонорар моим аналитикам. – Горелов оставался хладнокровен. – Откровенно говоря, меня удивляет ваша, так сказать, экономность. За два месяца депутатства вы спокойно вернете эти двести тысяч, а потом будете получать уже чистую прибыль.
– А с чего вы, Валерий Иваныч, решили, что у меня есть такие деньги?
– Вы спросили, сколько это будет стоить, я назвал, – в голосе Горелова чувствовалось плохо скрываемое раздражение, – а ваши финансы меня не касаются. Если вы за два месяца сделаетесь любимцем народа, истратив всего двадцать тысяч долларов, я вам в ноги поклонюсь и столько же заплачу за науку. Если любимцем не сделаетесь, вас сожрут с потрохами, и тогда за вас никто ломаного гроша не даст.
– Только не надо меня пугать! – Раздражение Будякина выплеснуло наружу.
– Предостерегаю, всего лишь предостерегаю, – Горелов успокоился. – Как только начнете набирать очки, враги выплеснут весь накопленный компромат. Вы к этому готовы? И у губернатора, и у мэра есть рычаги воздействия на милицию и прокуратуру, чтобы потребовать от них разбирательства. И если вы не получите депутатскую неприкосновенность, вам придется срочно удирать, иначе засудят и посадят.
– Мне нечего бояться, я чист перед законом. – Будякин постарался, чтобы эти слова прозвучали убедительно.
– Все чисты вплоть до решения суда, – кивнул Горелов. – Я просто знаю, сколько стоит получить в аренду участок городской земли под бензоколонку, мини-рынок или автостоянку. И не я один. Так что неприятности непременно начнутся. А, может, ну её на хрен, эту Думу? Может, лучше поехать в какой-нибудь Уругвай, где вас никто не знает, открыть бакалейную лавку, а? Деньги можно перегнать в офшорный банк на Каймановы острова. Если хотите, посодействую. Всего двадцать процентов комиссионных за всю операцию и полная конфиденциальность.
– Острова где-то там, а кайманы уже здесь, – мрачно хмыкнул Будякин. Один сидит напротив и зубы скалит. А сам отчего лавочку в Уругвае не завел до сих пор. Небось, деньжат тоже хватает?
– По-уругвайски ни аза не разумею, скучно будет. А, главное, люблю я эту игру в социальные технологии.
– Вот и я люблю свою игру. – Будякин поправил на столе перед собой письменный прибор, перекидной календарь и раскрытый ежедневник. – А ты, Валера, гарантируешь стопроцентное попадание?
– Если уж мы перешли к столь братским отношениям, Сеня, и полностью доверяем друг другу, – Горелов подержал паузу, – триста тысяч – и ты в дамках. Или в Думке.
– По рукам, – Будякин поднялся и перегнулся через письменный стол, протягивая руку.
Свободного времени у Славки оказалось навалом. С Барибалом на кухне они проговорили, пока дети из школы не пришли. Успели ситуацию облизать со всех сторон, обдумать и согласовать действия. Потом Славка до темноты болтался по холодным улицам, заходя в магазины погреться. Он с интересом разглядывал товары в витринах, смотрел на людей и потихоньку врастал в жизнь, от которой успел отвыкнуть за те несколько недель, что просидел в квартире бабы Веры. А в голове вертелись одни и те же мысли о профессионалах, которые, по словам Виолетты, взялись за дело. Татьяна со своей гориллой из "мерседеса" почти не вспоминалась. Другие заботы и тревоги вытеснили её.