— Да так вот, станок такой имеется, и других много, чтобы воду, например, из недер качать. Ты скажи, есть у нас в Воксхолле школы для ребятни, или, может, из вас кто читать могёт? — Я уж, право слово, на бестолковых гневиться начал и вспылил:
— Не буду далее говорить!
— Ну, чаво ты…— Дед Махурс на мужичье трубкой махнул. — Сказывай, не ломайси!
Так вот, по прибытии отряда, мирэ Фаркат Сэйр-Бон Ольхормерский принял эфетов уже в восстановленном тронном зале. А когда радость от встречи перенеслась в пиршественную хоромину, своему другу лону Гайярскому сказал, будто между прочим:
— Просьба у меня есть. Отдохни немного и с парой рыцарей съезди в пустошь Уросс, тут недалече.
Гийом кубок недопитый от губ отнял:
— Что там за дело?
— Не дело, так, дельце — встреть на полпути (это тень одна и того меньше) лойда тамошнего, Веннепа, с семейством. Присягу едет принимать, клятву вассальную мне давеча скороходом-гонцом прислал.
Гийом Аркай помрачнел:
— А так сам не доедет?
— Доставить с почетом надо дочь его Гиту Стафану Уорсскую. — Фаркат сидел, закинув тощую ногу на подлокотник кресла. — Сделаешь?
— А она тебе на что? — спросил хрипло сэйр Гайяр, едва сдерживая гнев.
— Хочу свадьбу сыграть, — беспечно ответил Бон.
Зул Аркай и зай... дети http://www.pichome.ru/xWA
(1) Гребовать — брезговать, испытывать гадливость (простореч.)
(2) Реальм или рилм — от англ. realm — область, сфера, королевство.
(3) Сапа — подкоп, яма для закладки опасного вещества, например, пороха.
========== Ты царь - живи один! ==========
— Ну, вот что с тобой делать, мирэ мой? — Хедике неуверенно сглотнул и почти ласково погладил влажные волосы склонившегося над тазом Фарката. — Ты же понимать должен, что рознь сеешь решением своим, или по малолетству не смекаешь?
— А, значит, и ты заметил? — Тот хмельно захихикал, но тут же снова схватился за скрутившее болью чрево.
— Да сэйр Гайяр позеленел аж, злой, аки дикий вепрь, со двора ускакал — люба ему девица.
— Почем сам-то о том знаешь, Мирза наболтала, или, может, еще за свою неслучившуюся женитьбу обидно? — поинтересовался Бон, пить совсем не умевший и к крепкому, окромя эля, не привыкший, отчего и страдал в ночи от последствий бурной пирушки в честь объединения со старыми друзьями и войском.
— Да я ж и не успел лойдову дочку ни разу увидать, что мне жалеть-то — прошлая жизнь… — Мерейю отошел, чтобы принести королю чистое исподнее.
— Ну и не твоя забота! — Фаркат поднял руки, позволяя тому сменить пропитанную потом камизу.
— Да, сир. — Хедике помог своему господину справиться с завязками и петлями. Бон был еще пьян и хмур:
— У меня дело другое для тебя есть. Особое, слушай…
Когда заутрело и рыцарские песни, потеряв задор, стали звучать менее дружно да связно, в трапезную замка спустился принаряженный, но все еще бледный Фаркат Бон:
— Подвинься, архонт, — он толкнул в бок развалившегося на лавке Брая Тинери, — дай королю зад пристроить.
— Уже прибыли? — Тот поднял голову со скрещенных на столе рук и, потянувшись, приложил к виску серебряный кубок. — Что, сразу брачный пир затеваешь? Не к добру… Ты молодой, мог бы с женитьбой и обождать, а соратника такого потерять рискуешь. Хоть понимаешь это?
Ольхормер в ответ вздохнул — голова болела не только у бывалого воина:
— Не ори! И, верь мне, так надо. Я еще тут ворона Гайярова без спросу взял. — Бон страдальчески скривился, пытаясь улыбнуться. — Послал.
— Зачем? То есть куда? — Брай нахмурился. — И так война на пороге. Не пойдут вольные фьефы под твою руку, мирэ. А заморские бароны уж точно…
— Еще как пойдут. Все мира хотят! Ну а на любое, даже доброе правление, сам знаешь, всегда найдутся двое недовольных и пять несогласных. Я науку царствовать с малолетства от первого лица учил; да еще и глайморы … помогли; было время поумнеть, — сказал спокойно молодой король. — А что до тебя касаемо, будешь мне служить?
— Куда я денусь, меня Килла со свету сживет, коли тебя не сберегу.
— Вот и обождем, когда она с Имнейкой и Иржиком прибудет. Выехали уже, небось. Будут через шесть коло, а то и раньше, если поторопятся. — Бон поглядел на все еще буянящего Лангина. — Похмелиться, как посоветуешь?
— Так ты Дарнейле, что ли, ворона слал? — Лицо Брая было просветлело, но — как быват в ненастье, вдруг яркий луч в разрыве облаков блеснет — чело его тут же снова потемнело. — Знаю, что ты обидчика ее у себя пригрел! Как им встреча та будет-то, не ведаешь? Благо, в Захруте меня не случилось — положил бы молодчика одним ударом меча! — Он зло рубанул душный воздух рукой. — Эх ты, Бон! Хитер! Кабы не слово — не было бы меня рядом с тобой боле, лукавый мирэ!
— Не горячись, друг! — Фаркат придержал командора за рукав. Тот уже с лавки сорваться снаряжался, разозлился очень за честь попранную, местью не уваженную, за Гийома и за любезную свою. Да еще и хмель его зело ярил.
— Полно, не други мы с тобой с сего раза!
— Отбыл Хедике на восходе с миссией важной, и надолго — народ мастеровой и ремесленников, новых поселенцев в Ольхормер приглашать. Править страной и управлять истинно — дело разное. Государству народ нужен — земли, что дарую без налогов и оброков, заселять. Торговлю вести. Не видать ему суженую твою, даже если на расстояние шага подойдут — не узнают друг друга… Я ворожбу крепкую положил. И не тот человек уже Мерейю стал… Она простила, и ты забудь! Счастья твоего не было бы, коли беда ране не стряслась. Ну, веришь мне?
Красный от гнева геризого не успел ему ответить — в этот момент высокие двери пиршественной залы со стуком отворились, и в ставший нестерпимо ярким проем чеканным шагом вошел Лон Астар Гайярский, как пламенем зло метя за собою пол алым плащом:
— Мой король, по твоему приказанию привез я лойда Виннепа с дочерьми и супругой. Могу считать службу оконченной?
Бражники, кто не спал, приветствовали капитана нестройными возгласами.
— Останься здесь! — приказал Фаркат, не глядя на своего второго обиженного друга. И вышел, высоко подбородок задрав, в сопредельный покой, где ожидало перепуганное семейство лойда Уорсса. А губы, побледневшие до синевы (и уж не от браги!), у самого-то дрожали…
— Господа! — ласково ответил на поклоны подданных король. — Двор мой прошу считать вашим домом. Вам, сэйро Веннеп, службу пора принимать, а мне с дочкой вашей милой дозвольте тут с глазу на глаз побеседовать. — А как отослал мановением монаршей длани пребывающего в аду между страхом и высокими надеждами отца, сразу девицу за локоток хапнул и в балконную нишу поволок.
А пока те шептались, в трапезной бушевал Гийом:
— Я этого шельмеца в душу впустил, как брата меньшого пествовал. А оно вона что! Клятвы, честь, дружество — рухнул наш мир, и нету теперь возврата, Брай! Да и белое черным встало, служили мы, оказывается, и того страшней, ведьмам злым, нежитям. А…
Архонт вдруг повернулся к своему верному капитану:
— А ведь кот наш помереть надумал! Боится, что время его изошло, ведь не таков он, как все мы… Древен, точно легенда, да разве его поймешь за шуточками его, нравом, вроде, легким да дурашествами? Что ж не видел я того по сей миг? Он же в прапращуры предкам нашим самым старшим годится.
— Что? — Астар опустился в стоящее подле пиршественного стола кресло. Да так прямо рухнул, что, шпорой зацепив, дорогой плащ напополам распорол и наручиями железными о кувшин драгоценный лязгнул.
У Брая аж зубы от того звука зашлись, и в пот ударило:
— Прикинь сам, без сердца, на шестьсот лет из жизни мальца выморозило, что лягушку во льду. Вон Ронха стоит — никогда лета не быват. Пес знает, что там в глыбах холодных творится. А тут ворожба, коя целые земли вокруг оси крутит. Море-то уже никак не стылое! И в Ольхормере вон — деревья выросли, зелень прочая — за тень по фаррону прет…