* * *
Ночевать пришлось среди обглоданных ветрами деревьев, бывших когда-то небольшой рощей. К ночи похолодало, но из осторожности костра разжигать не стали.
Поужинали оставшимися пирожками и мясом. Постель соорудили из теплых вещей в неглубокой яме, между выпиравших из земли корней. Для полной уверенности чародейка очертила ножом стоянку, шепча слова заговора, и раскинула над ними защитный полог. Чтобы было теплее, прижались друг к другу и уснули почти мгновенно.
Почувствовав сквозь сон, что задыхается, Полина вцепилась в жесткую ладонь, закрывшую рот.
— Тихо! Мы не одни, — услышала над ухом горячий шепот Руслана.
Замерла, прислушиваясь. Порыв ветра принес запах лошадиного пота и грязных, немытых тел. На фоне сереющего перед рассветом неба она увидела рядом с их стоянкой всадников.
— Они нас не видят, но чувствуют, — прошептала едва слышно Полина.
Руслан кивнул и, осторожно приподнявшись, положил ствол карабина на выступающую корягу. Со стороны незнакомцев донеслась короткая команда:
— Подожгите деревья. Если прячется там, испугается и выскочит.
Несколько горящих стрел воткнулось в дерево над головой землян, и яркие язычки огня поползли по стволу.
— Стреляй! — крикнула Полина, выскакивая из ямы.
Выстрел прозвучал громовым раскатом, внеся в отряд сумятицу. С трудом удерживаемые всадниками лошади испуганно заржали, встав на дыбы.
— Хелдек! — выкрикнула чародейка, и заклинание неподвижности коконом зеленого света накрыло незнакомцев.
— Долго они так стоять будут? — с интересом спросил Руслан, разглядывая превратившихся в статуи чужаков.
— Если поторопишься, связать успеем, — ответила Полина, убрав взмахом руки свет.
Руслан быстро стащил мужиков на землю, развязал на них пояса.
— Господи! Что же они так воняют… Никогда не мылись, что ли? — ворчал он, связывая полосами разорванных кушаков руки и ноги неподвижных пленников.
— Чем ругаться, лучше обыщи их. Забери оружие, деньги, — посоветовала она.
— У них только луки, колчаны со стрелами и сабли, денег нет, а бурдюки с водой навьючены на лошадей.
— Нам повезло, что они напали на нас. Теперь узнаем, что это за мир, лошадей заберем — тащиться пешком по пустыне не придется, — радостно приговаривала чародейка, оттаскивая подальше от горящих деревьев рюкзаки. Теплые вещи, затлевшие от искр, спасти не удалось.
— Едва ли они что-то скажут: смотри, как зло глядят, — усомнился Руслан.
— Куда денутся, жить захотят — все поведают, — возразила она.
— Пытать будешь? — недоверчиво спросил он, заметив в глубине глаз спутницы зеленые огоньки.
— Понадобится, буду! — окинув холодным взглядом пленников, ответила Полина.
— Толку их мучить, языка все равно не знаем, — возразил Руслан.
— Ну, это недолго исправить.
Чародейка что-то прошептала над раскрытой ладонью и поднесла к его губам слегка светящуюся большую горошину:
— Сглотни.
— Зачем? — он с опаской отодвинул руку с белым перламутровым шариком.
— Не трусь, пилюля раскроет твои скрытые возможности, — успокоила она, заметив его страх. — Я хочу, чтобы ты понимал и говорил на языке аборигенов.
— Лучше сама ее съешь.
— Мой дар позволяет говорить на любых языках и без того. Не хочешь, не надо, только без знания местной речи ты недолго протянешь в этом мире, — равнодушно сказала Полина, спрятав в кулаке шарик.
«Если не испугался провалиться в этот проклятый мир, то чего бояться какой-то горошины? Не отравит же она меня», — подумал Руслан и попросил пилюлю. На вкус она оказалась такой горькой, что его замутило —хорошо, желудок был пустым. Подавив тошноту, спросил:
— И что дальше?
— Займись лошадьми. А я с этими пока побеседую, видишь, зашевелились, заклинание действовать перестало.
Чужаки были одеты в стеганые халаты, широкие шаровары из сукна, заправленные в мягкие кожаные сапоги без каблуков. На голове островерхие войлочные шапки. Руслан посадил их спинами друг к другу. Пленники молчали, настороженно следя за ними узкими черными глазами. Полина села рядом на выпиравший из земли корень и, пристально оглядев каждого, сказала:
— Я задам вопросы, будете отвечать по очереди. Если кто-то решит отмолчаться или обмануть меня, то его тело скрутит боль и будет мучить, усиливаясь с каждой минутой. Первым ответишь ты, — указала на сидевшего ближе к ней молодого мужчину.
— Кто вы? Как называется ваше племя?
Широкое смуглое лицо пленника оставалось неподвижным, он упрямо терпел боль от сведенных судорогой мышц. Но долго не выдержал, свалившись на землю, выгибаясь дугой, завыл.