На его лице...
Там, куда сейчас обезумевшими глазами смотрела Валентина Ширяева, была обычная стена, оклеенная простенькими обоями. Она не видела их, перед ее глазами стояло лицо Сережи Белоногова. С водянистыми глазами, влажными губами.
Вот и все...
Судья, для которой все встало на свои места, бессильно опустилась на диван.
Пожалуй, память переусердствовала, открыв больше, чем требовалось. Сергей, зажимая ей рот, намеренно остановился напротив комнаты Ильи и еще крепче сжал ее тело. Словно давая понять, что именно он держал Свету.
Вчера следователь прокуратуры нервничал, не скрывая своей обеспокоенности и раздражения. Каждую минуту ждал неприятностей в виде разбитого оконного стекла в дачном домике, свиста пуль. Спокойный с виду временный телохранитель откровенно раздражал, затея «круга определенных лиц» теперь казалась абсурдной. И зачем только он дал согласие...
Пистолет Шустова только поначалу произвел впечатление, Василий даже поинтересовался некоторыми его характеристиками, подержал в руках, прицелился в окно, сказал про себя «пуф!» и отдал владельцу. Потом тронул свой табельный, показавшийся сделанным из пластмассы.
Эх, Валька, Валька, втянула ты меня в историю...
Не один Белоногов осунулся за эти дни. Осматривая себя в зеркале, Маргелов невесело острил: «Раньше я был красивый... Почему был? Потому что сейчас это не имеет ко мне никакого отношения».
Обычно на вечер он прихватывал с собой бутылку водки и, как последний ханыга, пил один. Олег из солидарности поднимал наполовину наполненную стопку и ставил на место. Смешно, ей-богу, неужели один глоток повредит? Чему? Да целкости. Или меткости.
Строит из себя крутого гангстера, мать его!..
Сегодня ближе к обеду «гангстер» сообщил, что собирается на встречу со своим начальником. Предшествовал этому запищавший в кармане Шустова пейджер. Прочитав сообщение, Олег тотчас связался с Архиповой:
– Ира? Олег беспокоит. Рожнов назначил мне встречу возле кинотеатра «Огонек» в половине одиннадцатого. Сообразуйся по времени, чтобы оперативники успели подготовиться.
– Думаю, рисковать не стоит, – возразила Архипова, – они приедут в любом случае: останется Михаил в офисе или поедет в Юрьев. Только не появляйся в кафе раньше времени. Займи самый дальний столик от дороги.
С Ириной они три дня назад уже прорабатывали вопрос, где обычно происходят встречи Олега с полковником. Шустов упомянул кафе «Огонек», еще два места, в том числе лесоторговую базу.
Они разрабатывали два варианта возможных действий полковника, делая упор на последний, при котором Рожнов в качестве жертвы выберет именно Олега, а не следователя прокуратуры. Так что пока ничего неожиданного не происходило.
– Начинается, – проворчал Маргелов, глядя на «гангстера», убирающего сотовый в карман. На всякий случай отработал очередной наказ прокурора, отмазывая его:
– Сегодня снова получил втык от шефа: кто, мол, этот тип, который постоянно торчит то у тебя в кабинете, то у парадного прокуратуры? Не знаю, говорю, не видел. «Старик» сорвался: «Ты это бросай, на хрен!» Лишь бы облаять незаслуженно, – вздохнул Маргелов.
И просидел с «гангстером» до вечера.
Ширяева набрала рабочий номер телефона Маргелова. Василий снял трубку сразу же, будто ожидал звонка в нетерпении. Однако голос его показался судье злым. Он буквально пролаял:
– Да! Маргелов!
– Привет, Василь. Забеги на минутку. Я тут...
– Забегу попозже, – прервал следователь. – Сейчас мне некогда. По телефону можешь сказать, что у тебя?
– Не могу. А дело срочное, Вася.
В разговоре возникла пауза. Валентине показалось, что Маргелов, прикрыв трубку, с кем-то разговаривает. Наконец он бросил, что скоро придет.
Судья, поджидая следователя, подошла к окну.
«...Их было по крайней мере двое».
"Это я, Валентина Петровна, Сергей Белоногов.
Извините, что так поздно". Она снимает цепочку, открывает замок, дверь. Его рука в медицинской перчатке указывает за спину: «Я не один, со мной друг».
Через несколько минут, думала судья, и мой друг Маргелов узнает имя убийцы. И пусть только попробует отказать ей! Она сама будет брать Белоногова.
Если раньше ее удовлетворил бы труп в мусорном баке, то теперь ей необходимо посмотреть в глаза убийце: «И ты, тварь, спрашивал, плакал ли Илья, когда его обижали дети?»
На ее глаза снова навернулись слезы.
Маргелов с ходу направился в спальню. Закрыв за Валентиной дверь, сунул руки в карманы. Несмотря ни на что, ей была небезразлична реакция следователя. Возможно, он усмехнется: она общалась с убийцей, буквально потребовала с него денег, чтобы отыскать и наказать этого самого убийцу. Она ожидала чего угодно, но только не абсолютного безучастия на лице Маргелова, словно для него это не стало новостью.
Не стало новостью...
Вот в чем дело.
Валентина горько усмехнулась.
– Откуда ты узнал? И как давно? – повысила она Голос. – И почему ни мычишь ни телишься? Боишься? Как тогда, когда умолчал про Курлычкина во время похорон?
Василию было невыносимо жаль эту женщину с нездоровым блеском глаз, в которых блестели слезы.
Ее день за днем убивали воспоминания, и вот теперь готовы были прикончить совсем. И он поступил так, как надо, прикрикнув на нее, словно влепил оплеуху:
– Ты закончила орать? Теперь послушай ответы.
Я узнал, потому что работаю над этим делом. Вместе с Волковым. Если бы не «старик», не его хитроумная комбинация, ждали бы просветления твоих мозгов.
Как мне надоело собачиться с тобой!
Маргелов помолчал и продолжил, смягчив голос:
– Мы работаем, Валя. Сейчас у меня в кабинете сидит человек, казенный человек, большего сказать не могу. Вместе мы провели неплохую оперативную работу, и сегодня в половине одиннадцатого в кафе «Огонек» он будет ждать пули в затылок. Теперь спроси, от кого? Точно, от Белоногова, профессионального убийцы. Также спроси, боится ли мой гость, боюсь ли я. Э-эх... – Василий махнул рукой.