Почему ему вору с огромным стажем так запал этот человек. Может по тому, что очень уж сильно он напоминал ему самого себя в то время когда он Крест, тогда еще просто Кузницов Артем Иванович 1923 года рождения первый раз ехал по этапу на первую свою отсидку. Именно она первая его отсидка убила все человеческое, что было в нем. Нет, не все - сказал сам себе Крест. Даже не взирая на то, что я убивал. Я всегда ценил человеческую жизнь. Да убивал, да отдавал приказы, по которым убивали. Но так надо было. Такова жизнь. Наверное, в уплату этих долгов я и спас тогда жизнь Роману. Какой же он все-таки идеалист. Черт спустя столько лет отсидки он остался человеком. И не просто человеком, а человеком с большой буквы радующемуся каждому прожитому дню. И при этом старающемуся подарить эту радость окружающему миру и людям. Нонсенс. В то время когда простые люди стали хуже нас воров, преступников. Они готовы друг другу глотки рвать и за что? За то, что правительство на них наживается. А еще говорят, что мы нелюди. С этими мыслями Крест подошел к двери, криво усмехаясь, открыл ее и очень ласково произнес:
- Оксана, брось пожалуйста все, и иди к нам, мне надо поговорить с Романом.
Услышав это, Роман изменился в лице. Это был не испуг, а скорее безграничное удивление. Нет, это не Крест сейчас говорит. Он же так не может говорить. Человек, произнесший эту фразу должен быть любящим дедушкой. Но вот перед глазами стоит Крест, человек привыкший повелевать, отдавать приказы. Он всегда разговаривал на пониженных тонах. Так чтобы его собеседники максимально напрягали слух, чтобы не упустить ни единого слова, ни единой произнесенной им фразы. Кто кто а Крест никогда не повторял своих слов дважды. И тут на тебе в голосе столько любви и заботы. Да теперь точно этот разговор ничего хорошего не принесет. Так и стояли два этих столь похожих и столь разных человека, с бильярдными киями в руках, размышляя каждый о своем. Пока в дверном проеме не появилась хозяйка дом. В руках у нее был поднос, на подносе бутылка Советского шампанского 1971 года. Подарок Креста когда тот откинулся. Не хитрый напиток. Но Крест, почему то очень сильно его любил.
Они знакомы почти всю свою жизнь, а о Кресте он так толком и не чего не знает – подумал Роман. Взял поднос из рук жены поставил на столик и начел открывать бутылку.
- Нет не надо. – Остановил его старик .
- Это же та, если не ошибаюсь
- Да она самая, берег до нашей с тобой встречи. - Ответил Роман.
Но к бутылке больше не прикоснулся, аккуратно поставив ее на стол. Не время значит еще ее открывать. Значит, старик пришел требовать чего-то. Ведь знал, что прейдет, рано или поздно, но прейдет. Черт бы побрал мое прошлое. А ведь так все хорошо было, семья, дети. Вот глядишь и внуки скоро пойдут а тут на тебе, приплыли – Думал Роман.
Посмотрев в глаза Роману, Крест произнес все тем же непривычным ласковым голосом:
- Ты ошибаешься. Я не требовать пришел, а просить. И просить в первую очередь не тебя, а твою супругу.
Внимательно посмотрев Оксане в глаза, Крест продолжил:
- Оксана ты прекрасная женщина, мать и супруга. Я не за что не опущусь до того чтобы причинить тебе боль или страдания. Если ты мне веришь, то позволь обратиться к твоему Роману с просьбой. Мне больше не к кому. Если ты не дашь согласие, я уйду. Никто не знает, что я был здесь, и никто не узнает. Так же я дам слово, что вы меня больше никогда не увидите, и я вас больше никогда не потревожу. Да кстати моя просьба совершенно в рамках закона. - Поспешно добавил Крест, увидев тревогу в глазах хозяйки.
- Так почему ты ее сам не выполнишь – довольно резко ответила Оксана. Ой зря, ой зря она так себя ведет с Крестом. Он то и старик, но даже я не смогу помочь ей, если, но разойдется. Только на моей памяти его этак раза три убивали. Причем убивали профи бывшие вояки, десантники, спецы. И было их не один человек. А три и четыре. Ой, зря.
- Ты вправе на меня злиться – спокойно ответил Крест. И мы можем пререкаться до утра, которое уже не за горами. А тебе завтра на работу к семи часам и отчет для Ивана Ивановича еще не готов. Как он там кстати поживает? Больше не болеет? – спросил старик, хитро прищурив один глаз.