Русалки часто проводили время вместе. Они накидали в тронном зале подушек на пол. И любили сидеть на них, весело болтая. Амэя же, хоть там и стоял небольшой трон специально для нее, в последние дни все чаще начала спускаться к русалкам. Подушки оказались куда удобнее хоть и простенького, но все же трона. Она любила удобно устроиться на подушках и слушать щебет своих соплеменниц. Кто-то всегда рассказывал что-то интересное. Обычно это была Сильвия. Историй у нее было много, и все про ее прекрасную графскую жизнь.
– Ренита! – вдруг воскликнула Сильвия.
Ренита вздрогнула, оборачиваясь на голос графини. Амэя вздохнула. Даже она, царица, не помнила имена русалок так хорошо, как Сильвия. Вот кому нужно было быть царицей, а не ей, уроженке крошечного города-острова, нетитулованной обычной девчонке.
– Ренита, тебе не интересны мои рассказы?
– Что вы...
– Тогда почему ты отвернулась от нас?
И тон у Сильвии был требовательный, пусть и доброжелательный. Амэя ещё раз вздохнула. Хотела бы она разговаривать так. Но не умеет. Поэтому обычно молчит.
– Я не... Я...
Ренита не знала, что ответить. Ее лицо внезапно покрылось румянцем, что для русалок было редкостью. Ее глаза забегали. Она нервно сжала одну из подушек, потом отпустила ее и принялась теребить платье. Все напряглись, не понимая, в чем дело. Амэя тоже. Пусть Сильвия и была благородной дамой, ее никто из русалок не боялся. Никто не волновался в ее присутствии, ведь они все из одного теста. Их всех «слепил» морской дьявол. А тут вдруг такая реакция... Это точно не из-за графини.
– Скажи, в чем дело! – приказным тоном произнесла Сильвия.
И Ренита сдалась. Она нервничала, но призналась:
– Кажется, я чувствую свою мать.
Русалки были удивлены.
– Я с того момента, как к Марэ подошел корабль Убийцы русалок чувствую себя неважно. И на днях я поняла, что там... что на корабле моя мама.
В тронном зале поднялся шум. Русалки возбуждённо принялись высказываться на этот счет. Амэя задумалась. А не пора бы пойти и поговорить с гадким убийцей? Раз уж выясняется, что там сейчас родственницы русалочек. Вдруг он вздумает их убить прямо завтра?
На плечо Амэи легла рука Авилы. Амэя обернулась.
– Даже не думай. Поймают тебя – и мы обречены.
Амэя поджала губы. Да они и с ней на острове обречены! Потому что не спасти ей их родню. Никак! Она – никто, а не царица. Ничтожное создание. Ни на что больше не способное. А они величают: «Царица, царица». Она – глупая, слабая девчонка! Из далекой провинции. Воспитанная матерью для того, чтобы жить тихо и мирно в этой самой провинции. А не для того, чтобы быть русалкой, и уж тем более царицей!
Вечер прошёл ужасно. Русалки были взбудоражены, Ренита грустна, а Амэя утопала в самобичевании. Она спряталась в своей комнате. Посидела там, а потом и вовсе сбежала через окно к матери. Авон накормила ее вкусной человеческой едой и рассказала кучу обычных человеческих новостей.
Булочник опять выпил, и жена отметелила его скалкой. На рынке кто-то украл яблоко. В магазине тканей две женщины поругались, потому что не смогли поделить обрез льна.
Амэя слушала и наслаждалась. Никаких историй о море. Никаких историй об Убийце русалок. Мирная человеческая жизнь.
Но это все чуждо.
Эта мысль росла с каждой минутой пребывания у мамы в гостях. Амэя ясно ощущала свою чужеродность этой простой жизни. Она иная. И это убивало. Она хотела этой жизни, но не могла так жить. И даже думать, что она простой человек, не могла. Потому что слишком ясно чувствовала, что в километре стоит дом, наполненный русалками. Чувствовала близость моря. Чувствовала его зов. Пыталась игнорировать, но не могла. Она не человек! Она русалка... Чириканье Эри за окном добивало.
На эту ночь Амэя осталась у матери. Авон всегда была рада, когда дочурка оставалась у нее. Сокрушалась, что та переехала к другим русалкам. Но в целом против не была. Понимала, что ее девочка уже взрослая. И давно не человек...
Утром Амэя проснулась от ласкового лучика солнца, который заглянул в ее окно. Она зашевелилась, прикрывая когтистой рукой лицо. Приоткрыла правый глаз, в котором после сна, казалось, вообще не было черного цвета. Лишь лиловый. Жутко прекрасный лиловый цвет.