С каждым днем, как он ее видел, его сердце билось все сильнее. Он все больше хотел, чтобы она поднималась на его корабль. Когда она уплывала, Улисс подходил к борту и глядел вниз, на следы от когтей в дереве. И внутри появлялось какое-то тянущее чувство. Эти следы оставила она... Амэя.
На третий день появления царицы русалок на корабле, Улисс не выдержал. Он попросил Овида нарисовать ему крошечный портрет Амэи в медальон.
– Это будет сложно, – сказал Овид. – Я не пишу миниатюры.
– Я вам заплачу.
– Не могу обещать, что выйдет похоже.
– Уж постарайтесь, пожалуйста.
И он постарался. К счастью Улисса, из серебряного медальона, в котором раньше лежал портрет его матери, теперь на него взирал портрет крошечной русалки. Но очень похожей на нее. Овид смог передать даже ее очаровательную улыбку.
Наедине с собой, Улисс всегда доставал портрет Амэи. И не понимал. Ее нет рядом. Лишь ее изображение. Так почему же сердце не успокаивается, даже если он просто смотрит на портрет?
Матросы не могли не заметить неладное. И Ливия в том числе. Она гораздо чаще, чем мужчины, поглядывала в сторону капитана. И видела, как он то взирает на Марэ с тоскливым видом, то поглядывает в медальон с таким же выражением лица. А как на корабле появляется Амэя, оживляется, расцветает. И это цветение может уничтожить лишь разочарование, когда вместо Амэи на корабль забирается какая-то другая русалка.
– Убить бы ее, – услышала Ливия разговор матросов. – Авось, тогда капитан бы и очнулся.
– Ага, а коли он нас после такого прибьет?
– Он нам спасибо скажет!
– А может и с русалками объединится, да порешает нас всех вместе с кораблем! Кто его знает? Аристократы, они все на голову тогось. Не поймешь, что сделают и как отреагируют. Ну уж нет! Я против!
– Ну и трус.
– Поговори сначала с капитаном на эту тему, раз ты не трус.
Ливия не знала, с кем из этих двух матросов согласиться. Если Улисс очарован, кто знает, как он отреагирует на смерть любимой? То ли очнется, то ли и впрямь всех убьет...
***
Вот уже почти месяц Хьюго пытается добиться от короля морского патруля. Король игнорировал все послания. Но один случай поменял мнение Людовика Георга Макрельского Второго. Его дочь, герцогиня Викторианна Павлина Аллионская, урожденная принцесса Макрельская, а так же его внук, рожденный год назад, маркиз Лукас Аллионский, едва не пострадали, когда на их корабль набросились пираты. Благо, матросы отбились, и на королевских отпрысках не было ни царапинки, но ведь они могли все погибнуть! Да и герцог Аллионский, отец Лукаса и муж Викторианны, возмутился такой пиратской наглости и надавил на короля своим авторитетом. И король прислушался к зятю. Откопал среди стопок писем очередное письмо Хьюго и отдал его Фаусту Аллионскому, мол, поручаю тебе это непростое дело. Фауст такому не обрадовался, ибо дел у него и без того было много, но куда деваться? Король, видимо, и не пошевелится. Поэтому Хьюго получил ответное письмо именно от герцога.
Был понедельник. Хьюго вышел на работу после выходных. Случился крайне утомительный день. Поэтому возвращался он домой угрюмый. Но, заметив Урсулу, поджидающую его на крыльце, улыбнулся. А затем напрягся, потому что жена была слишком взбудораженной. Он ускорил шаг, поднимаясь по ступенькам.
– Что такое? – спросил Хьюго.
– Тебе пришло письмо с печатью герцога Аллионского!
Хьюго не сообразил, что это по поводу морского патруля, испугался. А затем, когда распечатал письмо, вздохнул с облегчением.
– Ну что? – полюбопытствовала Урсула.
– Счастье! Нас услышали, Урсула! Морскому патрулю быть!
Она недовольно фыркнула:
– А если тебя на него отправят?
– Не отправят. Скорее всего, будут отправлять обычных стражников. Только учить их надо... Что ж, герцог Аллионский будет эти заниматься, а я ему помогу. И все у нас получится в скором времени. Надо Руфуса обрадовать.
– Как будто ему есть до этого дело.
– И чего ты вредничаешь? – Хьюго обнял жену и поцеловал в щеку. Она сразу же растаяла и обняла его в ответ.
– Потому что меня опять тошнило. Я уже устала! И когда я рожу?