— Ничего личного, дружок, — сказал Эдди.
— Тебе никогда, — произнес Ник, — ничего не обломится.
Боль была невыносимой, Ник зажмурил глаза, задержал дыхание и почувствовал, как его мягким капюшоном накрывает сумрак и холод.
— Поверь, Эд… — прохрипел Джерачи, падая на пол. — Для них… ты всегда будешь…
— Ах, заткнись, — прервал его Эдди и выстрелил.
Эпилог
Когда в следующем месяце открыли подвесной мост, его все-таки назвали в честь Джованни да Верразано.
Тринадцать лет назад, когда проект только задумывался, Итальянское историческое общество Америки обратилось к властям тоннелей и мостов Трайборо с предложением почтить исследователя, не только потому что он первый плавал в этих водах, но и оттого, что мост соединял два итальянских анклава, Бэй-Ридж и Стейтен-Айленд. То был достойный способ борьбы с теми, «то Прозвал будущий мост «Мостом макаронников». Роберт Мозес, владелец империи Трайборо, противился имени Верразано как мог. Постоянно повторял, что никогда не слышал о Верразано. Длинное название, режет слух. Даже после того как губернатора Нью-Йорка убедили подписать приказ, именующий мост в честь исследователя, Мозес не сдавался. Недавно он поддержал петицию в пользу Джеймса К. Ши и подчеркнул, как важно прислушаться к «гласу народа», сказав это-каждому с записным блокнотом или микрофоном.
Члены Комитета, в частности Поли Фортунато, были довольны, когда Майкл Корлеоне сообщил, что перед уходом в отставку Дэниэл Брендон Ши выразит свое восхищение достижениями великого итальянского исследователя и выскажет пожелание, чтобы мост назвали не в честь брата, а в честь Верразано, как и планировалось. Майкл также поблагодарил дона Страччи и дона Греко за поддержку. Дэнни Ши не смог отказаться от места в сенате Нью-Джерси на 1966 год.
Более того, Майкл объявил, что Мозесу конец. Губернатор Нью-Йорка с радостью приписал себе заслугу расправы с деспотом. После долгих и сложных проблем члены Комитета облегченно вздохнули. Они от души посмеялись, осознавая, что останутся у власти после падения самого влиятельного человека в Нью-Йорке, а его последний общественный проект назовут в честь итальянского героя.
Изрешеченное пулями тело Ника Джерачи нашли в лодке, дрейфующей по Нью-Йоркской гавани, отстреленную ногу завернули в газеты и бросили на борт явно в последний момент. Власти вскоре выяснили, что судно принадлежало бывшему солдату Корлеоне, Косимо Бароне по кличке Момо Таракан, пропавшему без вести (тело так и не найдут). Сенсационную новость быстро открестили от семьи Корлеоне. Специальное следствие подтвердило, что Джерачи был в Майами во время покушения на президента и его хотели вызвать в качестве свидетеля. Выяснилось, что Джерачи провел несколько месяцев в Новом Орлеане, работая на центральную фигуру преступного мира Карло «Кита» Трамонти — еще одно имя дополнило список подозреваемых. Сверх того, фотографии и показания очевидцев указывают на встречи Момо Бароне с Карло Трамонти и его братом Агостино во время посещения Нью-Йорка в прошлом году. В средствах массовой информации и судебных документах Джерачи и Бароне изобличали как перебежчиков в синдикат Трамонти, а часто просто называли его членами. Если и существовал заговор убить президента, здравый смысл подсказывал, что зачинщиком был Ник Джерачи. (Большинство даже не знали о причастности Джерачи к делу Кармине Марино, к попытке устранить предводителя Кубы.)
Двухпартийное расследование тянулось месяцами. Конечный отчет содержал более четырехсот страниц и отрицал возможность того, чтобы Хуан Карлос Сантьяго действовал в одиночку.
Все же многие продолжали верить, будто в «Фонтенбло» убийцу подослало ЦРУ. Или ФБР Или вице-президент. Или кубинское правительство. Или мафия (если она существует). Или комбинация из них. Или все Сразу.
Тайну века похоронили.
Таки не нашлось веских доказательств, что расследование заметало следы или проводилось не совсем тщательно. Не обнаружили и подтверждений какого-либо заговора: ни с целью убить президента, ни с целью утаить правду. Тем не менее остались сомнения; казалось, будто народ узнал не всю историю. Эта параноидальная мысль — годами зревшая в книгах, заставивших прогибаться полки библиотек, — подкреплялась странной цепью совпадений, унесших жизни ряда людей, якобы вовлеченных, напрямую или опосредованно, в трагедию нации.