В-третьих, каторжане и их приговоры. А точнее та каша, которую заварил мой управленческий аппарат, пока мы с братом загнивали в замке. По тем записям, собранным воедино из архивов Нокта, Зерефа, Номерных и «хвостов», мы смогли составить длинный список неугодных и... я был в шоке от такого количества.
Но не об этом. По нему мы начали перечислять всех выживших, говорить им выйти вперёд и брат мой, что исцелял этих бедняг, объявил об их свободе вместе с прилагающейся компенсацией.
Пролитые в тот день слёзы облегчения и счастья, что увидел на лицах людей Анхель, навсегда отпечатались в его памяти. По его глазам я легко видел как он сдерживает накатывающий гнев. Злость на самого себя. На свою безалаберность и желание отрешиться от всего мира. От своего долга ре-лорда.
— Мы были детьми, — подбодрил я брата, похлопав его по плечу и заставляя выйти из своих мыслей. — И слишком рано на наши плечи легла эта ноша.
Глянув на меня, он лишь слегка кивнул и отошёл в сторону, чтобы успокоиться. Его сопроводил Люм, чтобы взбодрить. Была у шатена особая сила легко заводить разговор. Хоть немного, но он мог помочь братцу.
И пока блондин приводил себя в порядок, я занимался следующими по списку. Те, кого блондин не назвал и так остались стоять на месте... удачно получилось, что это были люди, которых хотел завербовать в каратели Лонг Вэй. К счастью, ничего серьёзного: рэкетирство, драки, воровство. Убийства, конечно, были, но кромсали лишь бандитов. Минута на разъяснения и вот десяток людей приносят моему роду клятву личного слуги.
Адлер будет готов меня задушить, когда узнает сколько эльминов мы будем дополнительно тратить в месяц.
Так, что дальше? А, в-четвёртых, мне рассказали одну очень важную информацию. В шахте как год уже нашли руду! И Жак это скрывал ото всех, перепродавая её контрабандистам (что с ними делать, если они придут — сержант в курсе). И чего именно? Железа и меди!
Ничего особенного... подумал бы обычный человек, но это металлы, что чаще всего используются в быту. И благодаря ним мы можем не только многократно сократить расходы, больше не закупая материалы у торговцев, но и даже продавать их, если будут излишки.
Правда, для этого надо найти нормального торгового представителя рода среди торговцев, не бегать же мне самому туда-сюда. Как раз есть один индивид на примете. Тот, что надул Нокта. Но лучше эту задачу отдать брату, он же занимается всеми финансовыми вопросами.
Обдумывал я всё это уже в пути, возглавляя с Люмом наш разросшийся "караван" из-за охраняемых нами бывших каторжан. Братец же ушёл в хвост колонны, общаться с главой новообразованного отдела.
Отдел карателей... по моей схеме занимал среднее звено в системе правопорядка. То есть, если в городе произошла обычная потасовка между простолюдинами, это к страже. Если же между простолюдином и аристократом, или даже между двумя благородными, то это уже дело переходит к карателям, которые не побояться воспротивиться родовитым особам и если что дать им по зубам, чтобы понизить их гонор.
Если же дело касается чего-то вроде убийства аристократа... тут уже власть над делом берут «хвосты», так как это напрямую касается моего рода.
Но это лишь одна из главных задач карателей. Есть и другая, о которой я ранее говорил — проверки других отделов и цехов и очистка их от паразитов. С исключениями, вроде «Мрака», но моими скрытниками я уже сам занимаюсь.
— Эх... — в очередной раз вздыхал Люмьер во время нашего похода в город.
С того самого момента, как мы отправились домой, он выглядел угрюмым, даже чем-то рассерженным. И при этом он старался на меня не смотреть. И мне его поведение ой как не нравилось...
— Люмьер, что случилось? — задал я вопрос, стоило нам отдалиться вперёд, чтобы никто из сзади идущих нас не услышал.
— Ничего, милорд, — покачал он головой, нацепив на лицо фальшивую безмятежность. Настолько халтурную, что даже ребёнка не проведёшь.
Не умеет он лгать. Мамы всегда смеялись, когда он пытался соврать. Мол, это он, а не я с братцем стыбзили шоколадки.
— У тебя всё на лице написано, — я даже не хмыкнул, продолжая со всей серьёзностью смотреть в его глаза. — Говори.
Покривив физиономией, видимо вспомнив о своём неумении лгать, юнион тяжело вздохнул.
— Я знаю вас с братом всю вашу жизнь, а ощущение, словно другим известно больше меня, — и покосился назад, явно ища глазами главного карателя. — Это... одновременно и печалит, и злит. Возможно, меня берёт какая-то гадкая зависть. И эти чёртовы тайны рода нас всё отда...