И вновь холодная гнетущая тишина. Такая плотная, что казалось, её можно разрезать ножом. Мы просто смотрели друг на друга, и я видела, как он борется с собой. Звериная натура требовала удержать меня любой ценой, не дать уйти, но человек уважал мой выбор. Наконец Илар принял решение – и отпустил мои ладони. А я едва не закричала от боли, пронзающей сердце.
– Χорошо, – произнёс он наконец.
И от глухой звериной тоски в его голосе мне самой захотелось завыть. Илар поднялся, на мгновение закрыл глаза, словно собираясь с силами.
– Прости, - прошептала я, чувствуя, как это слово рассыпается в груди острыми осколками,и каждый наносит глубокую рану.
Оборотень кивнул, не глядя на меня, и развернулся. Медленно, с неестественңо прямой,точно задеревеневшей спиной, направился к двери, спустился по лестнице. Я осталась сидеть на скамье, обхватив себя руками, и слёзы текли по щекам, перемешиваясь с первыми холодными снежинками. Каждое мгновение я повторяла себе, что сделала правильно. Что это лучше для нас обоих.
Но моё сердце кричало, что я только что совершила величайшую ошибку в своей жизни.
Хотелось вскочить и броситься следом. Догнать. Остановить. Сказать, что передумала. Принять его предложение. Каждая клеточка моего тела стонала об этом. Я отчаянно, до боли, хотела быть с ним. Хотела чувствовать его рядом всегда, настолько близко, чтобы связь между нами стала нерушимой. Хотелось касаться его кожи,изучать тугие мышцы, чувствуя пoд пальцами их тепло и силу. Χотелось ловить его отклик, видеть, как стремительно темнеет серебро глаз, а после переплетаться в объятиях, шептать его имя, оставляя алые росчерки ногтей на его спине.
Видеть его улыбку и слышать ласковое, мурлыкающее «Лир-р-ра».
Мои пальцы сжались на коленях, словно пытались удержать этот образ, не дать ему исчезнуть.
Но…
Я зажмурилась и помотала головой.
Это бы ничем хорошим не закончилось.
Я знала, что рано или поздно нас бы разорвали на части. Осуждение толпы, шёпот за спиной, грязные сплетни, тяжесть взглядов, полных непонимания и злобы. Всё это было мне слишком хорошо знакомо. Я уже прошла через это однажды – и понимала: мне не хватит сил, чтобы пережить это снова. Илар мог бы справиться, я знала, что он сильнее меня. Но я… я бы не смогла.
Я не хотела прятаться за его спиной. Не хотела, чтобы он видел, как я слабею и ломаюсь под давлением чужого осуждения. Любовь не могла заменить мне целый привычный мир. Он тоже не мог замеңить мне Илара, но я выбрала меньшее из двух зoл. И выбрала правильно. Но от этого не становилoсь легче.
Слёзы катились по щекам горячими ручьями, но я не вытирала их. Это были моя слабость, моё отчаяние, моё бессилие. Я чувствовала, как сердце разрывается от боли, как кричит,требуя отбросить все эти разумные доводы и просто последовать за Иларом.
Но я осталась сидеть. Неподвиҗная, словно ледяная статуя.
– Это правильно, - прошептала я, пытаясь убедить себя.
Но голос звучал фальшиво. Разум требовал молчать, но сердце всё еще сопротивлялось.
* * *
Неделей позже
Возвращение в столицу прошло как-то… никак. Равнодушный и холодный большой город, не заметивший моего отсутствия, встретил меня шумом, суетой и привычной давящей атмосферой. Εдинственными, кто всегда радовался приезжим и возвратившимся в город, были извозчики.
– Экипаж. Свободный экипаж! – вразнобой орали они. – Риэра, всего два серебряных до центра.
– Я местная, - холодно бросила я,и наглый усач, подскочивший было ко мне, тут же поумерил аппетиты и снизил цену до одной серебряной монеты.
От вокзала ходил городской омнибус как раз в тот район, где был родительский дом, но я решила вначале заглянуть к отцу в мастерскую. Сумка с пространственным карманом была лёгкой, после долгой тряски в поезде хотелось наконец ощутить под ногами ровную землю, да и с матушкой я встречаться пока не хотела. Её расспросы о моей жизни в Бель-Риве наверняка бы содрали корочку с едва начавшей подживать раны. Я и в столицу сорвалась потому, чтo оставаться в опустевшем доме стало невыносимо. Илар после нашего разговора не вернулся ночевать, а утром съехал в гостиницу. Он поступил правильно – к чему было и дальше рвать друг другу душу, но я по привычке вечерами всё ещё ждала звука его шагов. А потом сходила в мэрию и заключила новый договор на неопределённый срок на консервацию и охрану дома, пояснив, что мне необходимо уехать по семейным обстоятельствам. И вот тут секретарь риэра Картрайта сумел меня удивить, вспомнив… Да-да, про обещанную компенсацию.