- Да, понимаю, - спокойно улыбаюсь ему и говорю абсолютно ровным голосом.
- Но почему ты тогда хочешь, чтобы акции были переписаны на меня? Мы ведь можем вставить твое имя, имя Ромы? Я понимаю, да, сейчас Рома не хочет быть с этим связан, но все же годы идут, он может не заниматься фирмой, но получать свой процент. Просто иногда приезжать на советы директоров и все. То же самое можешь сделать и ты.
- Нет, Тимофей. Я найду, что у него забрать. У меня есть что у него забирать. Да, акции — это неплохие дивиденды, но я думаю, мы справимся. И считай, это моя благодарность тебе.
Я говорю ему это искренне. Правда, я не хочу иметь ничего общего с этим человеком. Я не хочу ничего от Марка. Я продам потом все: дом, квартиру, машину. Я куплю все новое. Да, замучаюсь с переездами, но я начну жизнь с чистого листа.
И да, деньги не пахнут. Но будем считать, что это моя взятка и мой гарант того, что Тимофей меня точно не кинет.
- Хорошо, я тебя понял, Альбин. Если что, потом разберемся, - намекает, что разговор еще не окончен, и пусть, сейчас нам немного некогда.
- Спасибо, Тимофей, - я встаю и уже думаю уходить. - Я рада, что ты принял мою сторону. И прости, что так долго тянула, не рассказывала тебе обо всем, но я выжидала момент.
- Да ничего, нормально все. Спасибо, что в принципе рассказала. И да, Альбин, если нужна будет какая-то помощь, ты не стесняйся, говори. Я помогу, - я киваю ему и улыбаюсь. – Есть еще что обсудить? Или отложим до воскресенья в «магнолии» часика в три? Я как раз думаю юрист договор проверит.
- До воскресенья, Тим. И извини, что, кажется, с Дамиром так вышло.
- Ничего, разберусь, - отмахивается, и я понимаю, что все же на фоне нашего разговора, это все пустяк.
Попрощавшись, выхожу из кабинета и радуюсь своей маленькой победе.
Ну все, Марк, теперь ты попал по полной программе попал.
Глава 18
Глава 18
Тимофей
- Где Довлатов? Какого черта он здесь был? Ты меня не услышал, Тимофей? Я все тебе сказал. Никакого Довлатова не будет. Никакого! Какого черта ты творишь за моей спиной? Вообще охренел, забыл, что нас, вообще-то, двое! - едва ворвавшись в кабинет, начинает орать не своим голосом на меня Марк.
А мне смешно его видеть. Я отрываю взгляд от экрана монитора и смотрю на него максимально равнодушным и спокойным взглядом.
До сих пор в голове крутится та запись с диктофона, которую включала Альбина. До сих пор перед глазами те документы, которые она мне показывала. Это просто уму непостижимо. И как же сейчас смешно слышать все это от него: "нас двое", "он против".
А то, что я против его рискованного проекта нет, не считается. Разумеется, нет! Потому что это же идея Марка, а идеи Марка должны исполняться. Все без исключения. А то, что нас двое, что мы партнеры... Ну да, двое партнеров, и поэтому он хочет кинуть меня, развести на бабки, лишить компании.
Дружба, партнерство... Куда все это делось? Все укатилось в такую трубу. И в какой момент все это развалилось? И как же он хорошо играл. Ну ладно, бабу себе другую завел, семью, второго ребенка, и с Альбинкой играл, но со мной-то зачем ему надо было играть?
И почему он мне не говорил о том, что у него уже столько лет длится роман на стороне? Была ли у нас вообще дружба, или он так просто использовал меня в свое время? Я уже ничего не понимаю. Да и не хочу понимать. Зачем? Он сделал свой выбор. А я сделаю свой. Не в его пользу. Совсем не в его.
Я серьезно настроен помочь Альбине. Ну, насчет доли я с ней, конечно, еще поговорю. Ромке нужно подспорье, потом продаст выгодно, если захочет. Да и она может продать. Если мы сейчас провернем этот успешный проект с Довлатовым, то акции еще взлетят в цене. Может, ей деньги и будут жечь руки, может быть, они будут ей противны, но деньги есть не просят, и хорошо, когда они есть.
- Я тебя слушал, Марк, и слышал. Но вот ты меня, кажется, не слушаешь, - голос звучит спокойно, но пальцы непроизвольно сжимают ручку так, что она скрипит под нажимом. В кабинете внезапно стало душно, хотя кондиционер работает на полную мощность. - Нам нужен этот проект с Довлатовым, и я не собираюсь от него отступать.
- А я дал по нему отбой, - Марк вскакивает со стула, изображая фирменное возмущение. - Ты хочешь разорить фирму, Тимофей? Так я ее на своем горбу вывез не для того, чтобы ты ее пустил по миру! - его лицо искажено гримасой ярости, вены на шее набухают, как канаты.
И снова: он, он, он... Только он. Все как всегда. Я смотрю на эту сцену сейчас, и чувствую, как становится тихо и спокойно на душе. Уже нет злости, только усталость и отвращение.