Ира.
Ее сын.
И мой муж.
Они стоят в обнимку на фоне какой-то виллы с панорамными окнами.
Совершенная семья.
Воздух выбивает из груди, словно меня ударили в живот.
Я не могу отвести глаз от картины. От его руки, лежащей на ее плече. От ее улыбки.
И в голове всего один вопрос: какого черта?!
Ира поворачивает картину к свету, забирая ее из моих рук и опирает на колонну, чтобы самой отойти и полюбоваться подарком. Я же стою как вкопанная, не в силах осознать, что происходит, но с желанием устроить мужу знатную головомойку, да и с ней разобраться.
Подруга, хотя теперь к ней это слово недопустимо, любуется подарком.
- Ну как тебе? - Ира смотрит на меня в ожидании одобрения.
Я делаю едва заметный глубокий вдох, иду к стойке и сажусь на стул, стараясь взять себя в руки. Выдрать волосы всегда успею, закатить скандал тоже. А вот выведать все, подготовиться, принять холодное решение, в котором я останусь в дамках, может быть поздно.
Взяв чашку, делаю глоток кофе, но он кажется безвкусным.
- Очень... Профессионально выполнено, - выдавливаю, чувствуя, как сжимается желудок, но при этом улыбаюсь. – Тот, кто делал, явно талантлив.
- Да, мне тоже нравится. Я думала он после той фотосессии пошутил, что нам такое нужно, - она сияет, поправляя картину на диване. - Это работа того самого Сергея Лобанова, понимаешь? Он редко берет заказы сейчас, ушел в свободное творчество, но сняться у него мечта многих.
Киваю, замечая, как дрожат мои пальцы, и стараюсь отвлечься, не сосредотачиваясь ни на чем, кроме ее слов.
- Знаешь, твой мужчина очень симпатичный, - говорю, глядя на знакомые черты лица, которые целовала тысячи раз, на руки, что держали меня крепко, даже когда падала. – Только он старше тебя, и на много. Да?
Ира смеется, запрокидывая голову. Ее шея белая, гладкая, без морщин и колец, в отличии от моей.
- Да, он старше меня на десять лет, но, боже, какой же он потрясающий! - она прикрывает рот рукой, словно девочка, рассказывающая о первой любви, и оторвавшись от картины, на цыпочках бежит ко мне. - Никаких скандалов, никакого контроля. Однажды я разбила его новенький телефон в пылу ссоры, и знаешь, что он сделал? – машу головой, намекая, что хочу услышать от нее. - Купил новый и сказал: "Бывает".
- Да, очень... Терпеливый, - цежу я сквозь зубы, а сама вспоминаю, как однажды утопила его телефон случайно в ведре, и он полоснул меня таким взглядом, что думала разведемся.
Но тогда если не развелись, то теперь уж точно это случится, но так, как я захочу.
- Ага! - она берет печенье с блюдца, откусывает кусочек. Крошки падают на ее белоснежные брюки, но она не замечает.
- Раз уж у нас зашла так речь о нем, может все же расскажешь, как познакомились, что у вас там сложно? – беру вместе с ней печенье, желая узнать все, из первых уст, чтобы решить, как быть дальше.
- О, это было так быстро. Мы познакомились в "Кристалле" четыре года назад, - знаю это место, самый модный ночной клуб города. - Я тогда с девчонками отмечала день рождения. Он сидел один у бара, такой загадочный, в этом своем черном костюме...
Я слушаю, как она рассказывает историю, которую я однажды надеюсь забыть, когда разберусь с этим кошмаром.
- И через два часа мы уже были в его пентхаусе, - заканчивает она, подмигивая.
- А в чем сложность, ели все так круто и легко? Женат? - спрашиваю я, удивляясь собственному спокойствию. Ира отмахивается, как от надоедливой мухи.
- Ну, есть какая-то, конечно, - какая-то? Конечно? Я поражаюсь ее наплевательскому тону, - но сейчас мне нужно держаться и не наломать дров, ведь месть – это блюдо, которое подают холодным. - Но детей с ней не заводил, только бизнес. Он же не идиот.
Что? Не заводил? То есть наш сын… Хотя, для нее он мог что угодно придумать. Но от этого не легче. Вот же скотина.
- Понятно, - отвечаю, и она продолжает, размахивая руками, рассказывая про их поездки на Бали, про бриллиантовые серьги, которые он подарил ей на прошлый Новый год, про то, как он обожает Антона, записал его в лучший частный детский сад.
Я сижу и слушаю, но в голове только одна мысль, которая звучит, как набат: Какой же ты козел, Марк.
Пока она говорит, вспоминаю, как он приходил домой под утро, пахнущий чужими духами, и говорил, что застрял в пробке. Как я верила его обещаниям, его клятвам, его "люблю только тебя".
Как я могла быть такой слепой?
Нет, так нельзя. Такое прощать нельзя.