Сержант задержал взгляд на лице девушки.
– Ах, Гертруда, крепкой лошадке всегда найдется поклажа. – Повернувшись к миссис Пратт, он с улыбкой произнес: – Мюриэль, не отмерите ли мне гинема в голубую клетку? К нему мне понадобится косая бейка в тон. Хочу повесить занавески в ванной.
Холостяцкие привычки сержанта были известны; он часто покупал материю на скатерти и шторы. Мюриэль считала, что у него наверняка лучшее столовое белье во всем городе.
Пока миссис Пратт отмеряла пять метров ткани, сержант Фаррат разглядывал в витрине пуговицы, а затем взял отрез, приложил к груди и разгладил, вдыхая аромат новой, еще жесткой ткани. Мюриэль тем временем подготовила оберточную бумагу.
Гертруда опустила глаза: под прилавком лежал номер «Женского иллюстрированного журнала». «Ковбойская юбка своими руками!» – кричала надпись на обложке. Симпатичная девушка кружилась, демонстрируя широкую юбку из веселенького гинема в голубую клетку, выкроенную по косой и украшенную бейкой с бантиками. Гертруда тайком улыбнулась себе под нос и проводила взглядом покупателя. Высокий, плотный сержант Фаррат с коричневым свертком под мышкой вышел через переднюю дверь и, перейдя дорогу, направился к машине Бомонтов. Их «триумф-глория» был припаркован недалеко от парка, на водительском месте кто-то сидел. Гертруда сделала шаг к двери, но из глубины магазина раздался властный окрик Элвина Пратта: «Гертруда, покупательница просит мякину!» Она прошла мимо длинных полок под низким потолком с вентиляторами к заднему входу, туда, где на залитой солнцем гравийной дорожке стояли Мона и Элсбет Бомонт.
Миссис Бомонт была о себе очень высокого мнения и вечно задирала нос. Дочка фермера, Элсбет вышла замуж за сына богатого скотовода, хотя впоследствии оказалось, что богатство отнюдь не такое большое, как она воображала перед помолвкой. Это была маленькая, сухая женщина с длинным, острым носом и надменным выражением лица. Как всегда, она была одета в темно-синее льняное платье, с плеч свешивалась горжетка из лисицы. На безымянном пальце поверх тоненького золотого ободка в бликах солнца сверкал крохотный брильянт. Ее дочь молча стояла рядом, теребя носовой платок.
Мюриэль, в затрапезном платье и грязном переднике, разговаривала с Элсбет.
– Наша Герти – очень милая и толковая девица. Когда, вы говорите, вернулся Уильям?
– Уильям вернулся? – тут же спросила Гертруда, расплывшись в улыбке.
– Да, и… – начала Мона, но миссис Бомонт ее перебила:
– Я жду!
– Солнышко, миссис Бомонт желает купить мякины, – промурлыкала Мюриэль дочери.
Воображение Гертруды нарисовало мешок мякины, подвешенный к носу миссис Бомонт.
– Хотите, я добавлю в мякину овса, миссис Бомонт? – предложила Гертруда.
Элсбет возмущенно втянула воздух, мертвая лисья голова на ее плече привстала.
– Жеребец Уильяма ест только чистую мякину, – отрезала миссис Бомонт.
– Готова спорить, вы – не единственная, кто рад возвращению вашего сына, – сказала Мюриэль и легонько толкнула Элсбет локтем.
Элсбет покосилась на Гертруду – та, склонившись над бочкой, насыпала мякину в холщовый мешок, – и громко заявила:
– Уильяму предстоит много работы в поместье. Вникнет в дела, обживется и станет трудиться на благо семьи. Конечно, наш Уильям не будет замыкаться только на работе. Он много путешествовал, вращался в обществе… Он теперь очень светский молодой человек, так что подходящую… партию ему придется искать… не здесь.
Мюриэль понимающе закивала. Гертруда подошла к Элсбет, наклонилась к покупательнице и провела рукой по горжетке. Пушинки рыжего меха медленно спланировали вниз.
– Там что-то белое, миссис Бомонт, на шкурке вашей бедной лисицы, – заметила Гертруда.
– Мякина, разумеется, – поджала губы Элсбет и презрительно засопела, глядя вдаль.
– Нет-нет, – невинно улыбнулась Гертруда. – Это другое. Похоже, вам надо прикупить нафталина. Принести коробочку? – Она вновь протянула руку, выщипнула клочок побитой молью шкурки и отпустила в воздух.
Проплешины на облезлом мехе не укрылись от цепких взглядов матери и дочери. Элсбет вознамерилась что-то сказать, но Мюриэль глухо промолвила:
– Мякина стоит как обычно.
Уильям Бомонт-младший прибыл в Дангатар накануне вечером, всего на несколько часов раньше Тилли Даннедж. Он окончил сельскохозяйственный колледж в Армидейле, таком же маленьком провинциальном городке, как Дангатар. Когда Уильям сошел с поезда, Элсбет Бомонт бросилась ему навстречу, зажала в ладонях его щеки и провозгласила: «Сынок, наконец-то ты вернулся домой, к своему будущему! Наконец-то ты снова рядом с матерью!»