— Деб, ты знала, что на ней парик? — спросил Линли.
— Конечно же нет! Откуда мне было знать?
— Парик высшего качества, — заметил Сент-Джеймс. — Если не знать, то ни за что не догадаешься.
Он стал пристально рассматривать его, пробежал пальцами по подкладке и почувствовал прикосновение волоса, но не выпавшего из парика, а другого, более короткого, который принадлежал владельцу и зацепился в сетке. Вынув его, Сент-Джеймс поднес его к свету, после чего отдал парик Линли.
— Саймон, что это? — спросила леди Хелен.
Ответил он не сразу. Сначала еще раз посмотрел на волос, зажатый в пальцах, постепенно осознавая, к каким выводам его подталкивает этот волос. Только одно объяснение имело смысл, и только одно объяснение решало загадку исчезновения Тины Когин. Однако он не сразу изложил свою версию.
— Дебора, ты надевала его?
— Я? С какой стати?
Взяв чистый лист белой бумаги, он положил на него волос и поднес к свету:
— Волос рыжий.
Сент-Джеймс поглядел на Дебору. Удивление в ее глазах сменилось пониманием.
— Это возможно? — спросил он, поскольку только она видела обоих и только она могла подтвердить его догадку.
— Ох, Саймон. Я не очень в этом понимаю. Не знаю. Правда не знаю.
— Но ты же видела ее. Разговаривала с ней. Она дала тебе питье.
— Питье, — повторила Дебора и бросилась вон из квартиры.
Всем было слышно, как грохнула о стену дверь ее квартиры.
— В чем дело? — спросила леди Хелен. — Не думаешь же ты, что Дебора имеет к этому отношение. Женщина меняет внешность. Инкогнито. Все просто и ясно. Она хотела жить инкогнито. Она пряталась.
Сент-Джеймс положил листок бумаги на стол. Сверху положил волос. Снова и снова он слышал это слово. Инкогнито. Инкогнито. Потрясающая шутка.
— Господи, — прошептал он. — Она же всем, с кем встречалась, говорила. Тина Когин. Тина Когин. Это же анаграмма.
В комнату влетела Дебора, потрясая фотографией, которую она привезла из Корнуолла, а в другой руке держа карточку с записью рецепта. То и другое она отдала Сент-Джеймсу:
— Переверни.
Это ему было не нужно. Он и без того знал, что почерк будет один.
— Саймон, это она дала мне. Рецепт своего напитка. А на обратной стороне фотографии Мика…
Линли подошел к ним, взял карточку и фотографию у Сент-Джеймса.
— Боже Всемогущий, — прошептал он.
— Что, черт возьми, там такое? — спросила леди Хелен.
— Думаю, это объясняет, зачем Гарри Кэмбри потребовалось убеждать всех, что его сын — супермен, — ответил Сент-Джеймс.
Дебора налила кипяток в чайник и понесла чайник в комнату, чтобы поставить его на дубовый столик, который теперь стоял посреди комнаты. Дебора и Линли сидели на раскладывающемся диване, леди Хелен и Сент-Джеймс — на стульях. Сент-Джеймс прихватил с собой расчетную книжку, которая лежала вместе с остальными вещами Мика Кэмбри: с папкой, карточкой с телефоном «Айлингтон-Лондон», оберткой из «Талисмана», фотографией, рецептом напитка, который он вручил Деборе в день ее переезда — в качестве Тины Когин.
— Вот эти десять цифр, — показала леди Хелен, — плата за квартиру, которую вносила Тина… вносил Мик Кэмбри. И время как будто совпадает. Смотри, Саймон, с сентября по июнь.
— Он снял квартиру задолго до того, как они с Марком затеяли свое дело, — заметил Линли.
— Значит, деньги из другого источника? — спросила Дебора.
— Судя по словам Марка, из этого же.
Леди Хелен провела пальцем по странице, на которой была доходная часть.
— Но он целый год получал деньги два раза в месяц. Откуда, черт побери?
— Очевидно: у него был еще один источник дохода, — подвел итог Сент-Джеймс, еще раз проглядев записи.
Он обратил внимание на то, что суммы не совпадали. Иногда Мик получал много, иногда мало. Таким образом, пришлось отвергнуть версию, мгновенно пришедшую ему на ум. Это не мог быть шантаж, так как шантажисты обычно увеличивают размеры платежей за попавшую им в руки информацию. Жадность не дает им покоя, или легкие деньги легко приходят и легко уходят.
— Кроме того, — продолжал Линли, — Марк сказал нам, что они вложили свою прибыль в следующую партию товара, которая, кстати, больше первой. То, что он в воскресенье взял «Дейз», это подтверждает.
Дебора разлила чай по чашкам. Сент-Джеймс положил себе привычные четыре ложки сахара, прежде чем леди Хелен, пожав плечами и передав сахарницу Деборе, открыла папку.
— Мик, скорее всего, продавал кокаин в Лондоне. Если бы он делал это в Нанруннеле, кто-нибудь обязательно об этом узнал. Миссис Свонн, например. Не думаю, чтобы от нее могло что-нибудь укрыться.