— Значит, на людях его еще не испытывали?
— До этого еще несколько лет работы. Токсикологические тесты только начались. Ну, вы же понимаете. Какова безопасная дозировка? Каково действие?
— Побочное действие?
— Ну да. Это выверяется особенно тщательно.
— Предположим, побочного действия нет, ваш онкозим безопасен, что дальше?
— Дальше мы выпускаем его на рынок.
— И получаете приличную прибыль, насколько я понимаю? — поинтересовался Сент-Джеймс.
— Если повезет, — ответил Малверд. — Это же открытие. Вне всяких сомнений. Подозреваю, что Кэмбри писал об онкозиме. Ну а что касается возможного мотива убийства… — Малверд многозначительно помолчал. — Не мне судить.
— Каковы взаимоотношения «Айлингтон-Лондон» с «Айлингтон-Пензанс»?
— В Пензансе у нас исследовательский отдел. У нас их много по всей стране.
— Их цели? Тестирование?
Малверд покачал головой:
— Лекарства создаются здесь, в лабораториях. — Он откинулся на спинку кресла. — Каждая лаборатория занимается своей болезнью. Например, болезнью Паркинсона или хореей Хантингтона. Недавно появилась лаборатория, занимающаяся СПИДом. А есть еще лаборатория, где занимаются обыкновенной простудой, — с улыбкой проговорил он.
— А в Пензансе?
— Это одно из трех мест, где занимаются раком.
— И там производят онкозим?
Малверд задумчиво посмотрел на график:
— Нет. За онкозим отвечает лаборатория в Саффолке.
— Но вы сказали, что в ваших филиалах не тестируют лекарства?
— Основным тестированием занимаемся мы. Естественно, они занимаются начальным тестированием. А как же? Иначе как они смогли бы работать?
— Если вернуться к безопасности, в ваших филиалах знают конечные результаты? Не только свои, но и ваши?
— Конечно.
— И он или она могли бы вычислить недостатки? Скажем, нечто, попавшее в рыночный продукт?
Любезное выражение исчезло с лица Малверда. Он выдвинул подбородок и тотчас убрал его, словно проверяя, как работает шея.
— Вряд ли такое возможно, мистер Сент-Джеймс. Мы здесь занимаемся медициной, а не пишем научно-популярные романы. — Он встал. — Мне пора возвращаться в свою лабораторию. Пока тут нет начальника, приходится крутиться. Уверен, вы понимаете.
Сент-Джеймс последовал за Малвердом, который отдал секретарше тетради со словами:
— Порядок, миссис Кортни. Поздравляю вас.
— Мистер Брук содержал все в образцовом порядке, мистер Малверд, — холодно ответила она, принимая тетради.
Изумлению Сент-Джеймса не было предела.
— Мистер Брук? — переспросил он.
Такого не могло быть.
Малверд подтвердил.
— Джастин Брук, — сказал он, выходя в лабораторию. — Главный биохимик этого отдела. Чертов дурак погиб в результате несчастного случая в Корнуолле. Я было подумал, что вы пришли из-за него.
Глава 22
Прежде чем дать знак констеблю, чтобы он открыл комнату для допросов, Линли, держа в руках пластиковый поднос с чаем и сэндвичами, посмотрел в глазок. Его брат, склонив голову, сидел на столе — все еще в полосатом свитере, выбранном для него Макферсоном в Уайтчепел. Питера била дрожь — у него тряслись руки, ноги, голова, плечи. И Линли не сомневался, что внутри у него тоже все дрожит.
Когда полчаса назад Питера оставили одного — если не считать охранника снаружи, который должен был приглядывать, как бы он чего с собой не сотворил, — Питер не задал ни одного вопроса, не сделал заявления и ни о чем не попросил. Он стоял, положив руки на спинку стула, и молча оглядывал ничем не примечательную комнату. Один стол, четыре стула, потускневший линолеум на полу, две свисавшие с потолка лампочки, из которых горела одна, красная металлическая пепельница на столе. Прежде чем сесть, Питер посмотрел на Линли и открыл рот, словно хотел заговорить. На его лице ясно читалась мольба. Однако он промолчал. Похоже было, Питер понял, что непоправимо испортил отношения с братом.
Линли кивнул констеблю, который отпер дверь и тотчас вновь запер ее, едва Линли переступил порог. Скрежет замка здесь Линли всегда воспринимал трагически, а уж теперь, когда свободы был лишен его брат… Он и сам не ожидал, что ему будет так тяжело. Почему-то казалось, что он не будет мучиться, когда Питер встанет лицом к лицу с неизбежным результатом того образа жизни, который он выбрал для себя несколько лет назад. И вот правоохранительная система наложила свою руку на Питера, а Линли вовсе не чувствовал себя на высоте положения как брат, выбравший чистый, праведный образ жизни, гарантировавший ему статус любимчика общества. Скорее он чувствовал себя лицемером и не сомневался, что из них двоих он — больший грешник.