Бывший принц Равновесия слегка наклонил голову – возможно, это был иронический жест – и заговорил тем мелодичным голосом, который столько веков служил Хаосу в качестве приманки.
– Рад тебя видеть, господин Уэлдрейк. Я только недавно узнал, что мы будем иметь возможность наслаждаться твоей компанией. А вот про тебя, Элрик, один наш общий друг сказал мне, что ты будешь в Улшинире. – Он заранее отмел вопрос, который мог возникнуть. – Похоже, нам начинает везти, хотя, возможно, ты бы и сказал об этом иначе. А может, мы всего-навсего простые компоненты? Яйца, из которых какой-то сумасшедший бог собирается приготовить омлет? Кстати, мой корабельный повар выше всяких похвал. По крайней мере, так мне все говорят.
Тут появилась Чарион Пфатт в черно-белом бархате и кружевах, ее юная красота сияла, как бриллиант, извлеченный из шкатулки.
Уэлдрейк в полуобморочном состоянии оказывал ей изощренные знаки внимания, которые она принимала с недоуменным доброжелательством. Он не отставал от нее, пока вся их компания направлялась к каюте мимо таинственной громады необычного груза, от которой исходили какие-то неясные звуки. Принц Гейнор и Чарион прошли мимо этой укрытой парусиной махины так, словно там ничего и не было.
Затем был обед. Элрик, который обычно был безразличен к поварским изыскам, обнаружил, что еда великолепна, как и обещал Гейнор. Проклятый принц рассказал историю его путешествия в Арманди и страну Мальвы, куда он отправился на поиски Хсеременифа Блюхе, главного повара Волофара. Они точно так же могли бы обедать и среди богатых интеллектуалов Троллона, забыв обо всех необычных обстоятельствах, обо всех воюющих богах, украденных душах, потерянных ясновидцах и тому подобном, и вести неторопливую беседу о достоинствах того или иного мусса.
Принц Гейнор в резном черном кресле во главе стола, покрытого темно-алой скатертью, обратил свой загадочный шлем на Элрика и сказал, что он всегда поддерживает определенные стандарты, даже в сражении или командуя дикарями, что нередко случается в последние дни. Он не без некоторого лукавства добавил, что нынче не выбираешь, кем повелевать, в особенности теперь, когда в связи с грядущим Пересечением сфер судьба стала совершенно неуправляемой.
Элрику все эти разговоры были не новы, и он нетерпеливо заерзал на месте, отодвигая от себя блюда и приборы.
– Скажи нам, принц Гейнор, зачем ты пригласил нас сюда?
– Только если ты, Элрик, скажешь мне, почему ты меня боишься, – шепотом ответил вдруг Гейнор, и на душу альбиноса дохнуло холодом Лимба.
Но Элрик устоял – он понимал, что Гейнор испытывает его.
– Я тебя боюсь, потому что ты готов на все ради того, чтобы добиться собственной смерти. А поскольку жизнь не имеет для тебя никакой цены, тебя нужно бояться, как боятся всех подобных тебе животных. Потому что ты ищешь власти ради самой эгоистичной из всех целей, а потому не знаешь меры в своих стремлениях. Вот почему я боюсь тебя, Гейнор Проклятый. И вот почему ты действительно проклят.
Безликое существо запрокинуло закованную в сталь голову и разразилось смехом, при этом краски за металлом задрожали и замерцали.
– А я боюсь тебя, Элрик, потому что ты тоже проклят, но ведешь себя так, будто не знаешь этого…
– Я не заключал таких сделок, какие заключал ты, принц.
– Весь твой народ заключил сделку! И он платит за это свою цену. Уже сейчас, рядом, в мире, который ты называешь своим домом, последние из твоих соплеменников призываются в армию Хаоса. И хотя время последней решающей битвы еще не наступило, мы готовимся к ней. Переживешь ли ты ее, Элрик? Или будешь уничтожен, вычеркнут даже из памяти человеческой… окажешься еще менее жизнестойким, чем вирши господина Уэлдрейка…
– Сэр, ты уже успел зарекомендовать себя непроходимым негодяем! Не забывай хотя бы, что ты джентльмен! – сказал Уэлдрейк, и глаза его вновь повернулись к его возлюбленной.
– По силам ли тебе, Элрик, перспектива вечной смерти? Тебе, который любит жизнь не меньше, чем я ее ненавижу? Мы оба можем реализовать наши самые сокровенные желания…
– Я думаю, ты боишься меня, принц Гейнор, потому что я не иду на окончательный компромисс, – сказал Элрик. – Я боюсь тебя, потому что ты целиком принадлежишь Хаосу. Но ты меня боишься, потому что я-то Хаосу не принадлежу.
Из-за шлема раздался раздраженный шум, похожий на хрюканье космической свиньи. Затем вошли три моряка с тамбурином, флейтой и музыкальной пилой. Они затянули какую-то скорбную песню, но Гейнор, ко всеобщему облегчению, тут же отпустил их.