- Лена арестована,- просто сказал Алексахин, сняв с меня груз придумывать щадящие формулировки,- Её обвиняют в твоей смерти.
Ромка замолчал, а я смотрела на расширяющиеся от удивления и ужаса зрачки Симанского и думала, что зря положилась на Ромыча, надо было самой как-то поаккуратней сообщить.
- Лену? Обвиняют? Но почему?
- Потому что она сама не ела тех грибов, Гриш, - встряла я,- Я имею ввиду ту банку с грибами на вашем кухонном столе.
Я вкратце пересказала все вчерашние события, которые узнала от Доротеи Арнольдовны и сообщила, что сегодня сама заходила в их квартиру. Симанский слушал очень внимательно и было заметно, что он пытается восстановить в памяти вчерашний день. Наконец он произнёс:
- Лена никогда бы меня не отравила, она очень меня любит. Я знаю,- он посмотрел на нас с вызовом.
- Да мы уверены, что это не Лена! Я сама видела настоящего убийцу!- вскрикнула я и тут же получила чувствительный толчок в лодыжку от Алексахина, но было поздно:
- Ты видела убийцу? Где?- Гриша даже слегка приподнялся над диваном.
- Да я пряталась за трубой мусоропровода и видела, как какой-то мужчина открывал вашу дверь ключами!
Ромыч посмотрел на меня уничтожающе, но потом вздохнул и я поняла, что теперь могу рассказать всё сначала до конца: и про подмену банок, и про ряженного Седого у квартиры, и как он меня преследовал, когда я отправилась в морг к Разуваевичу.
Также как и ранее Рогожкина, Симанский попросил меня подробно описать Седого. Когда я подробно описала портрет мужчины, Гриша прикрыл глаза рукой и тихо сказал:
- Я знаю кто это был.
Мы с Ромычем многозначительно переглянулись-сейчас услышим рассказ о приёмном сыне, но ошиблись.
- Двадцать три года назад,-не глядя на нас начал Гриша ровным голосом,- Меня отправили в длительную командировку в Архангельск. Лена со мной не поехала, она в то время проходила ординатуру у профессора Залманова. Симанский замолчал, переводя дух, а я вспомнила как Рогожкина фанатично стремилась попасть после института именно на отделение токсикологии, которое возглавлял Василий Фёдорович Залманов. Он несколько раз читал у нас лекции и мне казалось , что подруга влюбилась в высокого черноволосого красавца профессора без памяти. И именно эта её влюблённость и заставила Рогожкину погрузиться с головой в изучение ядов.
- В Архангельске я заскучал в одиночестве и познакомился с одинокой молоденькой продавщицей из продуктового магазина рядом с домом , в котором мне выделили отдельную служебную квартиру. Её звали Валентина.
« Ах ты ж барсук ощипанный! Заскучал он в одиночестве!»-я почувствовала как от негодования у меня застучало в правом виске, но не произнесла ни слова, молча поменяла флаконы в капельнице и продолжила слушать откровения Симанского.
- Какое -то время мы встречались, а потом Валя объявила, что ждёт от меня ребёнка и я должен на ней теперь жениться.
«Логично, у девчонки появился шанс изменить жизнь и переехать жить в столицу»,-ехидно подумала я,- «Она конечно бы его не упустила».
- Я растерялся и не знал, что мне теперь делать. Избавиться от плода Валя категорически отказалась.
Почему-то это «от плода» резануло мой слух: «Мичурин, блин».
- И, представляете, надо такому случиться, что в это же самое время мне звонит радостная Ленка и объявляет, что тоже беременна и у нас будет двойня! И ещё, что дорабатывает до декрета и летит ко мне!
Алексахин на этих словах то ли хмыкнул , то ли крякнул. Представил, видимо, ситуацию.
- У меня оставалось несколько месяцев, что бы как-то разрулить проблему. Я пообещал Валентине содержать её и ребёнка до его восемнадцатилетия в обмен на молчание-Лена ничего не должна была узнать о моей измене. Но потом...- Гриша тяжело выдохнул и закрыл глаза.- Но потом ты узнал, что у Вали будет тройня,-закончила я за него.
- Да,- Симанский открыл глаза и с удивлением уставился на меня,- Откуда ты знаешь?
- Да нам Лена сегодня рассказала, что потеряла одного ребёнка в родах и вы взяли мальчика от женщины родившей в этом роддоме тройню,- ответил за меня Алексахин, - А сейчас нам с Мариной стало ясно, что той женщиной была твоя Валентина.
- И что мальчики-близнецы твои родные сыновья,- добавила я.
Часть восьмая
Симанский кивнул:
- Да это наверное проклятие моего рода или своеобразный дар- через поколение рождаются пары двойняшек или близнецов. У моего отца есть брат-близнец и у прадеда тоже, но тройня однояйцевых близнецов родилась впервые. Когда я это узнал, меня чуть удар не хватил-вытянуть пятерых детей я не смог бы. Я долго искал выход из создавшегося положения и в итоге нашёл. Я предложил Вале отдать двух малышей на усыновление прямо в роддоме, чтобы не успеть к ним привыкнуть. Сначала она была категорически против, но по мере того как рос её живот, рос и страх не справиться с воспитанием троих детей в одиночку.