Потрясённая своим открытием я подошла к окну и упёрлась лбом в прохладное стекло. По всему выходило, что ударив меня рукояткой ножа они нужного эффекта не достигли-размозженной раны не получилось и тогда они сделали разрез. После окончания действия наркоза я должна была нащупать кровь на голове ,воспользоваться Ленкиным чемоданом и найти подброшенный уже после ареста Рогожкиной шприц. Но что-то пошло не так( скорее всего кровь в ране свернулась раньше времени) и пришлось меня связывать, приводить в чувство и срочно придумывать всю эту дикую историю про любовную связь моей подруги с одним из сыновей Симанского, просить моей помощи, а на самом деле попытаться каким-нибудь другим способом отправить меня в спальню и проконтролировать нахождения улики. Я вспомнила маячившего в дверном проёме спальни Семёна, когда мы Ромычем рассматривали шприц из косметического ведёрка. В итоге и приезд майора, и раздавленный мной стакан вывезли почти безнадёжную ситуацию на прежние рельсы. А дальше почти безупречная актёрская игра во влюбленного дурачка Семёном в СИЗО и наша с Ромкой безалаберность помноженная на самоуверенность, в результате которой Семён от нас благополучно смылся. Но если с Семёном было более менее ясно-кто из братьев его изображает мы скоро выясним, то второй участник и скорее всего инициатор и главный исполнитель этой драмы был человеком очень неоднозначным. Я теперь совсем уже не была уверена, что любовница Симанского и мать близнецов, как справедливо догадался о моих подозрениях Алексахин, имеет к отравлению Гриши какое-либо отношение. Но и моя новая версия была настолько невероятной, что я решила сначала пообщаться с Симанским, прежде чем озвучить её Ромке. Дабы он не подумал, что у меня совсем крыша съехала.
Я посмотрела на наручные часы, а потом с недоверием перевела взгляд на таймер телевизора- оказалось, с момента ухода Разуваевича с Милочкой прошло не более пятнадцати минут, а мне казалось что больше часа. Выходило до моей встречи с Гришей ещё оставался час пятнадцать и это время надо как-то убить. Звонка от Ромыча не было, но это было ожидаемо: в лучшем случае он только сегодня к ночи будет в Архангельске, а пообщаться с соседкой и приёмными родителями у него получится не раньше завтрашнего утра. Это значит , что Рогожкина ещё как минимум сутки проведёт в СИЗО. Мысли немедленно перетекли на подругу и я вспомнила утреннюю сцену в кабинете. Сейчас, по прошествии нескольких часов, я Ленкино поведение при очной ставке уже не казалось мне чем-то наигранным или неадекватным. Я даже готова была согласиться с Ромкой, что Рогожкина была уверена что перед ней её Дениска. И если майор обратил внимание на её лицо, то у меня перед глазами стояли руки подруги, с какой материнской нежностью она гладила парня по голове и казалось, что даже не слышала весь тот бред который он нёс уткнувшись лицом в её юбку. Я посмотрела на оранжевую папочку, которую Ромыч почему-то не забрал с собой и моя рука невольно потянулась к телефону.
Несколько секунд я слушала длинные гудки, а затем прошло соединение, но обычного алё я не услышала- на том конце раздавалось какое-то невнятное бормотание, а потом вдруг раздался громкий лай. От неожиданности я нажала на завершение вызова и потом ещё несколько минут старалась унять сердце, которое, как мне казалось, стучало на всю больницу. Немного придя в себя я сообразила, что произошло автоматическое соединение без ведома абонента и я невольно услышала посторонние шумы.
- Ну и слава богу, что так вышло,-проговорила я вслух,- Понятия не имею, чем бы я объяснила Семёну свой спонтанный звонок.
- Ой, простите, что помешала вам по телефону говорить,- раздался за моей спиной женский голос и так вздрогнула, что выронила трубку из рук,- Я вам ужин принесла. Обычно не лежачие больные сами приходят в буфет, но в ВИП палаты нам приказано доставлять.
Продолжая говорить, пожилая буфетчица по-хозяйски раздвинула алюминиевые судочки из под роллов и выставила на мой столик какое-то пюре с подозрительно серой рыбой и чёрный чай в гранёном стакане.
« До инфаркта доведёт меня этот сервис виповский»,- думала я поднимая телефон с линолеума, а вслух сказала:
- Да не нужно было беспокоиться. Я не голодна.
- Да уж вижу у вас тут эту странную еду: роллы-шроллы. Все совсем как ненормальные едят эту гадость полусырую, а потом падают замертво.
Я, улыбаясь на её стариковское ворчание одними глазами, подозрительно покосилась на рыбу серевшую на фоне через чур жёлтого пюре.
- А вы не смотрите, что рыбка серенькая,-правильно истолковала мой насмешливый взгляд буфетчица,- Зато это настоящий минтай, а не какая-нибудь фугу, прости Господи! Не отравитесь, как тот мужик, что давеча на терапию привезли! Вот где страх-то- понаедятся люди пакости какой заморской и мрут как мухи!