- Вот негодяй ты неблагодарный, Жоржик,- Доротея, держа одной рукой за ошейник собаку, а другой сжимая отобранный трофей, выбралась из кустов на асфальтовую дорожку,- Я же тебя только что кормила! А ты всякую дрянь в кустах жрёшь, вместо того чтобы дела вечерние делать! Вот что ты улыбаешься?
Жоржик действительно уселся на дорожке на попу и теперь переводил взгляд с Доротеи Арнольдовны на меня и обратно умильно растянув рот от уха до уха.
- Посмотрите только на это чудо ушастое,- добродушно пожурила пса соседка,- Ему смешно!
Я смотрела на это милое общение пожилой женщины и собаки и меня раздирали противоречивые чувства: с одной стороны всё указывало на то, что Доротея по какой-то причине хладнокровно расправилась с Гришей, а с другой - разве может человек, который искренне любит собак и заботится чтобы животинка ничем не отравилась на улице, причинить вред другому живому существу? Или это как раз тот случай из разряда: «Чем больше узнаю людей, тем больше нравятся собаки?»
- Марин,- прервала мои мысли Доротея,- А можешь немного с нами погулять, а то темно уже и мне немного страшно одной.
Это совпадало с моим планам и я с радостью согласилась.
Мы прошлись по той самой аллее, рядом с которой я нашла Гришу. Даже затормозили у кустов через которые я пролетела, споткнувшись о ногу Симанского-Жоржик наконец-то нашёл подходящее место для вечернего туалета. Всё это время я наблюдала за лицом Доротеи, но оно было абсолютно спокойным и ничто в нём не выдавало беспокойства о прогулке в местах связанных с недавними трагическими событиями.
« Она либо прекрасная актриса, либо не в курсе, что почти мёртвого Гришу выкинули здесь»,- пронеслось у меня в голове.
- Что-то я замёрзла,- она зябко поёжилась и запахнула поплотнее на груди вязаную кофту,- А что ты говорила про то, что не хочешь сегодня вечером быть одна? Где твой-то? Давненько я Женю не видела.
- Да бросил меня. Ушёл к молодой.
«Сгорел сарай, гори и хата» решила я пожертвовать для пользы дела репутацией добропорядочного семьянина.
-Ух ты! Надо же!- попалась на удочку Доротея Арнольдовна,- Бедная ты моя! Муж бросил, друг умер, подруга в тюрьме!
Я притворно всхлипнула и вытерла нос тыльной стороной ладони:
- Да не говорите, вот такая непруха.
- А знаешь что?- глаза соседки загорелись, - Тебе сейчас, и правда, лучше не сидеть одной! Тебе нужно выговориться и ещё лучше поплакать. А говорить и плакать лучше под водку! У меня есть хорошая, пойдём ко мне? А?
- Доротея Арнольдовна, да я водку-то не пью, но у меня есть бутылка настоящего бренди и бельгийский молочный шоколад. Давайте лучше ко мне пойдём?
- Хорошо, быстро согласилась соседка,- Только Жоржика домой закинем и водку я всё-таки возьму. А то вдруг нам бренди твоего не хватит.
Закрыв в квартире, возмущённого предстоящими посиделками в одиночестве, Жоржика мы поднялись ко мне. Я зашла в тёмную комнату и увидела блеснувший от света в коридоре металлический штатив с болтающимися на нём пустыми банками из-под физраствора и глюкозы.
«Чёрт, забыла совсем».
Быстро обернувшись на соседку снимающую обувь на маленькой банкетке и убедившись, что со своего положения ей комнату не видно, я прикрыла дверь и шумно выдохнула.
- Чего фырчишь? Голова болит? Ничего, сейчас подправим!
Доротея по-свойски прошла на кухню и выставила на стол бутылку водки, которую, как и обещала, прихватила из дома.
- Рюмки где у тебя?
- Вы присаживайтесь на диванчик,- я постаралась ограничить перемещение по моей небольшой кухне дородного тела соседки,- Я сейчас из гостиной всё принесу.
Доротея Арнольдовна с трудом, но всё-таки втиснулась в пространство между столом и угловым диванчиком и уселась , сложив руки столе, как школьница за партой.
Воспользовавшись ситуацией, я зашла в гостиную, задвинула за штору штатив капельницы, убрала с дивана покрывало, и, прихватив рюмки и бренди с шоколадом, вернулась на кухню.
- А другие закуски найдутся у тебя?
Арнольдовна скептически покосилась на молочный шоколад.
- Я ещё никогда водку шоколадом не закусывала.
- Сейчас поищу что-нибудь,- я открыла дверцу двухкамерного холодильника и уставилась на почти пустые полки: после ухода мужа я очень редко покупала продукты, особенно подходящие под закуску. Но по многолетней привычке я всё ещё готовила супы, которые теперь приходилось употреблять в гордом одиночестве. Вот и сейчас посреди первозданно чистого нутра холодильника на меня, как из зеркала, смотрела моя бледная физиономия, отражённая пузатым боком никелированной кастрюльки. Рядом с кастрюлькой находилась неизменная банка жирной белорусской сметаны.