— Что это значит? Почему ты пытаешься остановить мою лошадь? — с изумлением воскликнул сэр Джордж.
— Я всего лишь исполняю свои обязанности: вы взяли меня в проводники, и я повинуюсь вашему приказанию.
— Ну и что?
— Обязавшись быть проводником, я вовсе не соглашался позволить вам бездумно, безрассудно бросаться навстречу опасности без всякой пользы для себя.
— Но почему ты так решил?
— Я хочу, чтобы вы остались под защитой этого огромного серого утеса, тень которого скрывает вас от посторонних взоров. Это мое дело — пойти на кладбище, разузнать дорогу, убедившись в безопасности, и вернуться, чтобы сообщить, свободен ли путь.
— Скажи, чего ты боишься, Казиль?
— Известно ли вам, что непосвященным запрещается проникать в тайны факиров. Всюду здесь могут скрываться караульные, которые, без сомнения, охраняют вход на кладбище. В любой момент они готовы поразить насмерть любопытного безумца, который осмелится приблизиться к ним.
— Все равно! Разве ты не знаешь, что я всегда стремлюсь навстречу опасности? — заметил Джордж с плохо сдерживаемым нетерпением.
— Мне это прекрасно известно, господин, и вы только вчера, в который раз спасая мне жизнь, доказали это. Но ваша храбрость, смелость и решительность служат для меня священным залогом любви, преданности, благодарности к вам, и я не хочу видеть вас у своих ног, удавленным индусским лассо или пораженным среди ночного мрака ударом кинжала в грудь, нанесенным опытной рукой. Неужели такая смерть была бы достойна вас, мой господин?
— О, он прав! Он прав! Клянусь вам, маленький индус говорит правду! — горячо заверил Джорджа Стоп. — Мы рождены не для гнусной смерти от меча презренного убийцы, мы рождены для великих дел, для геройских подвигов! Жизнь наша не только полезна миру, но даже необходима ему! К чему же рисковать этой драгоценностью без всякого смысла, без какой–либо прибыли для кого бы то ни было?
Неизвестно, насколько подействовали эти красноречивые убеждения на сэра Джорджа Малькольма, однако ему пришлось сдаться, когда Казиль со всей решительностью заявил, что отказывается быть проводником, если не получит позволения предварительно осмотреть ущелье. Это был — самый неопровержимый довод, и Джорджу Малькольму пришлось подчиниться.
Приводя свой план в исполнение, Казиль сошел с лошади и направился к горному проходу. Его отсутствие продолжалось около десяти минут. Но эти мгновения показались Джорджу Малькольму вечностью. Сколько он ни напрягал слух, ему не удалось услышать смолкшего пения факиров, и ни один звук не свидетельствовал об их близком присутствии. Но вот, наконец, Джордж увидел возвращающегося Казиля, и сердце его учащенно забилось от радостного нетерпения.
— Как дела? — поспешно спросил он, подавшись вперед.
— Теперь можно и в путь: опасности больше нет. На кладбище слонов — ни души, все факиры удалились.
Стоп засмеялся от искреннего удовольствия и стал потирать руки, тогда как господин не мог подавить своего гнева.
— Для чего же туда идти, — сквозь зубы пробормотал молодой человек, — снова довольствоваться лишь скелетами слонов…
Испуганный крик Стопа поднял на дыбы его лошадь:
— Скелеты слонов! — повторил он дрожащим голосом слова господина, — там есть скелеты слонов? Правильно ли я понял?
— Разумеется.
— И мы пойдем туда?
— Конечно.
— Ох! Этого совершенно достаточно, чтобы я поседел от страха и волнений.
— И если бы это чудо могло совершиться, ты бы не оказался в проигрыше, мой добрый, верный Стоп, — с усмешкой ответил Джордж. — А так как ты, по–видимому, дорожишь своей красновато–рыжей гривой, то я не стану стеснять тебя: ты можешь поехать или с нами, или отправиться назад в Бенарес. Только в одном я стесню твою волю и твои желания: я запрещаю тебе практиковаться и дальше в твоих вздорных и глупых рассуждениях.
— Разумеется, я пойду с вами, пойду без протеста, — со вздохом проговорил Стоп.
Лошадей оставили под наблюдением одного из индусов. Другой вытащил из сумки факел, и под предводительством Казиля все направились к ущелью, замыкавшему вход на кладбище. Свет луны не проникал в середину ущелья, загроможденного мрачными и высокими скалами, а потому там царил непроницаемый густой мрак, не позволявший видеть дорогу. Индус по приказанию Казиля зажег факел, и при его мерцающем свете путники через этот узкий проход пробрались к окраине таинственного кладбища.
Джордж Малькольм был поражен величием зрелища, представившегося его взору, зрелища, уже описанного нами и казавшегося ему тем более привлекательным, что в это время яркая луна выплыла из–за закрывавших ее туч и разлила свое серебро на темные гранитные скалы и побелевшие останки слонов, гигантские позвоночные столбы которых неясно и смутно напоминали остовы кораблей. Рядом располагалось смешное и уродливое изваяние бога Шивы.